АННА ПЕЙЧЕВА: Горькое счастье Николая I — совсем как у его кумира Луи-Филиппа

Они были такими разными: «рыцарь самодержавия» Николай I и «король баррикад» Луи-Филипп I. Русский царь ненавидел французского монарха за его либеральные идеи; но в то же время восхищался им как человеком. В частной жизни Николай старательно подражал Луи-Филиппу. Судьбы и характеры этих двух монархов удивительно похожи. А началось все с одной знаменательной встречи под Парижем.

Идеал семейной жизни

В апреле 1814 года Николай въехал в Париж в арьегарде русской армии, победившей Наполеона. Великому князю было всего 18 лет; он с жадным любопытством впитывал французскую весну, гулял по узким парижским улочкам и знакомился с необычными людьми. В том числе — с герцогом Орлеанским, будущим французским королем Луи-Филиппом I, жившим тогда в пригороде Париже — деревушке Нейи-Сюр-Сен.

Николай был поражен счастливой семейной жизнью герцога. Вокруг грохотали русские пушки, свергались правительства, Европу сотрясали политические катаклизмы. А герцог Орлеанский наслаждался тихими радостями супружества: нянчил троих маленьких детей и ожидал рождения четвертого. Его жена, герцогиня Мари Амели Бурбонская славилась материнскими добродетелями и благотворительной деятельностью. «Какое громадное счастье жить так, семьею!» — воскликнул великий князь, заметив влюбленные взоры, которыми обменивались супруги Орлеанские. «Это единственное истинное и прочное счастье», — отвечал герцог «с видом откровенности и убеждения».

Позже Николай вспоминал: «Я попросил герцога Орлеанского позволения приехать через день проститься с ним и его семьей. Он дал согласие, и я провел еще один день, можно сказать, наслаждаясь счастьем, поскольку мои первые впечатления от Нейи подтвердились; и с тех пор я решил в своей семейной жизни придерживаться усвоенных мною правил… Луи-Филипп показался мне тогда человеком благородным, мудрым и счастливым. Со всей горячностью молодости я увидел в нем образец той жизни, к коей я себя готовил».

Примечательно, что в той же поездке Николай познакомился со своей будущей супругой — прусской принцессой Шарлоттой, которую мы знаем под именем Александры Федоровны. Император признавался: «Шарлотта с первого раза возбудила во мне желание принадлежать ей на всю жизнь». Его избранница говорила: «С полным доверием я отдавала свою жизнь в руки моего Николая, и он никогда не обманул моей надежды».

Вот как описывает отношения родителей дочь императора, великая княгиня Ольга Николаевна: «Папа, после шестнадцатилетнего брака все еще влюбленный в Мама, любил видеть ее нарядно одетой и заботился даже о мелочах ее туалета. Бывали случаи, что, несмотря на все ее протесты, ей приходилось сменить наряд, потому что он ему не нравился. Это, правда, вызывало слезы, но никогда не переходило в сцену, так как Мама сейчас же соглашалась с ним, и Папа, немного смущенный и сконфуженный, усиливал свою нежность к ней».

Итак, мечта Николая сбылась; но он не мог поделиться своим счастьем с Луи-Филиппом. В 1830 году французские революционеры сделали герцога Орлеанского королем — и Николай вычеркнул Луи-Филиппа из списка друзей. «Жандарм Европы» отказался признать законность восхождения на престол «короля-гражданина», который пел Марсельезу вместе с простыми матросами. Россия поддерживала дипломатические отношения с Францией, однако Николай не собирался называть Луи-Филиппа «государем братом», как тогда было принято между правящими особами. Он прервал с ним всякие личные отношения… До некоторых пор.

Семейные трагедии

Николай и Луи-Филипп были заботливыми и любящими отцами. И обоим пришлось пережить тяжелейшие потери.

В 1842 году погиб старший сын французского короля — 32-летний герцог Фердинанд Орлеанский. Герцог ехал в гости к отцу в Нейи-Сюр-Сен. Лошади понеслись галопом, Фердинанд выпрыгнул из коляски на мостовую и разбил голову. Спасти его не удалось. Как сообщают свидетели, когда король услышал страшную новость, «из его груди вырвался нечеловеческий крик».

Известия о кончине наследника французского престола разнеслись по всей Европе. Узнал об этом и Николай. Царь вмиг позабыл свою враждебность к Луи-Филиппу. Рассказывает французский художник Орас Верне: «Император, пройдя ко мне через толпу, взял меня за руку, отвел к окну и сказал: „Вашего несчастного короля снова постиг удар, еще более ужасный, чем те, что уже выпадали на его долю. Смерть герцога Орлеанского является огромной потерей не только для его отца и для Франции, но и для всех нас…“ Потом государь добавил: „Если вы увидите короля, заверьте его в том, что я полностью разделяю его несчастье; скажите ему… о моем уважении к его великим добродетелям и твердости его характера“».

Тогда Николай еще не знал, что через два года ему предстоит пройти через такое же ужасное несчастье. После тяжелой болезни и неудачных родов скончалась его младшая дочь Александра, которую в семье ласково называли Адини. Ей было всего 19 лет.

Великая княгиня Ольга Николаевна вспоминает: «Все, кто потерял любимого человека, знают, что эти дни полны как любовью, так и болью. Мама могла плакать и облегчала этим свое горе. Папа же, напротив, старался бежать от него и проявлял необычайную энергию. Он избегал всех траурных церемоний, не любил черного и слез. Он не вернулся больше в Царское Село и распорядился изменить там клумбы, балкон и все, что напоминало о болезни Адини… Смотреть на Папа было правда ужасно: совершенно неожиданно он стал стариком».

Последние годы монархов

Если бы не политические противоречия, Николай и Луи-Филипп могли стать прекрасными друзьями. Их многое сближало. Оба привыкли к аскетичному, даже спартанскому образу жизни — спали на кушетках, скромно питались. Оба были трудолюбивыми, выносливыми людьми, работали засучив рукава, пусть даже над совершенно разными реформами. Они не боялись гулять по оживленным улицам своих городов — в полном одиночестве, без всякой охраны.

Однако в зрелом возрасте монархи обзавелись и не слишком приятными чертами характера — высокомерием и обидчивостью. Николай не выносил шуток над собой. Луи-Филиппа страшно обижали знаменитые карикатуры, на которых он изображался в виде груши — по приказу короля художника посадили в тюрьму. С годами французский король перестал петь Марсельезу и уверился в собственной непогрешимости.

Неумение монархов признавать свои ошибки закончилось печально — оба скончались от разбитого сердца. Луи-Филипп не смог пережить свое свержение с престола, а Николай не вынес поражения России в войне.

Обоим монархам досталось и от современников, и от потомков. Луи-Филиппа критиковали за отсутствие имперских амбиций, а Николая — наоборот, за их переизбыток. Впрочем, ни русского царя, ни французского короля никогда не волновало мнение общественности. Главное, что в памяти детей и внуков они оставили о себе только светлые и теплые воспоминания.