Рэй Брэдбери — Лекарство от меланхолии (окончание)

Человек шагнул в круг лунного света, он нежно перебирал струны лютни. Это был хорошо одетый незнакомец с прекрасными чистыми чертами лица, которое, по крайней мере в этот момент, приобрело даже некий торжественный вид…

— Трубадур, — вслух сказала себе Камиллия.

Человек, прижав палец к губам, медленно двинулся к ней и скоро оказался у кровати.

— Что вы делаете так поздно ночью? — спросила девушка, почему-то совсем ничего не боясь и не опасаясь.

— Меня послал друг, он хотел, чтобы тебе стало лучше.

Человек коснулся пальцами струн. Они нежно запели. Действительно, в этот момент, освещенный сиянием луны, он казался прекрасным.

— Все неверно, — сказала девушка, — мне сказали, что меня вылечит луна.

— Так оно и будет, дева!

— Какие песни ты играешь?

— Песни весенних ночей, песни боли и тоски, у которых нет названия. Но, если хочешь, я назову имя твоей лихорадки, дева!

— Если ты знаешь, скажи!

— Но сначала ее симптомы: скачущая температура, неожиданный озноб, быстрое, а затем медленное биение сердца, взрывы темперамента, которые сменяются нежным покоем, опьянение от немногих глотков колодезной воды, головокружение, когда до тебя дотрагиваются всего только так…

Он дотронулся до ее запястья, увидел, как погружается она в восхитительное забытье, отдернул руку.

— Уныние и оживленность, — продолжал он, — грезы…

— Хватит! — зачарованно воскликнула она. — Ты знаешь все до мелочей. Так как же называется моя болезнь?

— Я с удовольствием назову ее тебе, — он прижал губы к ее ладони, так что девушка вздрогнула. — Твою болезнь зовут Камиллия Уилкис.

— Не понимаю, — она вся дрожала, глаза ее светились голубым пламенем. — Неужели я — моя собственная погибель? В самом деле, мне дурно оттого, что я — это я! Даже сейчас, в эту минуту! Послушай мое сердце!

— Я слушаю, слушаю.

— Мое тело, все мое тело горит, как в летний зной!

— Горит! Оно просто обжигает мне пальцы.

— А сейчас мне холодно, я мерзну — от ночного ветра, чувствуешь, как я дрожу? Я умру, клянусь тебе, я умру!

— Я не дам тебе умереть, — тихо сказал он.

— Так ты — доктор?

— Нет, я не доктор, я — простой, обычный врачеватель болезней, как та, кто угадала твою хворь сегодня. Девушка, которая могла назвать ее, но сбежала.

— Да, я видела по глазам, она знала, что со мной. Ты слышишь, как стучат у меня от холода зубы? И нет второго одеяла!

— Подвинься, дай мне место! Посмотрим: две руки, две ноги, голова, туловище. Ну вот, я рядом.

— Что вы, делаете, сэр?

— Разве не чувствуешь? Укрываю тебя от холода ночи!

— Прямо как печка! Ох, сэр, сэр, я вас знаю или нет? Как вас зовут?

— Ну конечно, Боско, — сказал он.

— Есть святой с таким именем?

— Клянусь, через час ты будешь молиться на него.

Его голова наклонилась пониже. Оказавшись в тени, лицо сделалось черным, как сажа, и Камиллия радостно вскрикнула, узнав в нем вернувшегося Трубочиста.

— У меня кружится голова! Я умираю! Лекарства, милый доктор, лекарства — или я погибла!

— Лекарство, — повторил он, — лекарство вот…

Где-то визжали кошки. Брошенный из окна башмак сбил их с забора. Потом снова везде воцарились тишина и лунный свет…

— Тише…

Светает. М-р и миссис Уилкис крадутся вниз по лестнице на цыпочках и выглядывают наружу.

— Какая ужасная ночь! Камиллия, наверное, до смерти замерзла. Бедная!

— Не шуми, жена! Смотри! Вот она, спит. Гляди, на ее щеках розы! Нет, не розы. Персики и хурма! Она вся молочно-розовая, просто сияет! Жива и здорова, она в самом деле выздоровела!

Они нагнулись над спящей девушкой.

— Видишь, она улыбается во сне. Что она говорит?

— Чудно, как действует, — вздохнула девушка, — это средство.

— Что, что она сказала?

Лицо девушки снова озарила широкая бледная улыбка.

— Лекарство, — бормотала она, — от меланхолии.

Потом открыла глаза.

— Ах, мама! Папа!

— Дочка! Дитя! Пойдем наверх!

— Нет, — она нежно взяла их за руки. — Мама? Папа?

— Что? Чего ты хочешь?

— Никто не увидит. Солнце только всходит. Ну, пожалуйста! Давайте спляшем!

Конечно, они отказались плясать. И конечно, отмечая сами не зная что, сплясали.

Рэй Брэдбери.