Как я ночью писал рассказ

Ночью я писал рассказ. Я никогда не писал раньше рассказов и  не  знаю, как это делается. Но ночь – состояние «особое». Когда мозги  твои спят, отключив контроль над каждой частичкой, каждой клеточкой твоего тела, когда мысли свободны от ощущения неимоверной тяжести «бренного» мира, СОЗНАНИЕ плывет в Пространстве–Времени, забыв на миг обо всем, что тебя окружает, обо всех заботах, тревогах, болезнях. И что в этот момент подвластно твоему СОЗНАНИЮ  неподвластно тебе.

«Этот день приближался к концу», – начиналась первая фраза моего рассказа. Недавно ушедший из жизни писатель – фронтовик Григорий Бакланов считал, что произведение начинается тогда, когда в голову приходит первая строчка. Мне всегда нравилось, что делал этот человек. Он отличался настолько тонким умом, что «культовый» фильм о Штирлице не любил только за то, что там, в отдельных  эпизодах, наши солдаты показаны сплошной «серой» массой.

Я тоже не раз сталкивался в журналистике с тем, что материал начинается с первой строчки. Ты еще не знаешь, что это будет – маленькая заметка, очерк или  всеобъемлющая статья, но если первая фраза пришла в голову, материал состоялся. Поэтому ночью я решил, что рассказ начался, и стал ждать его продолжения, наблюдая, словно со стороны, за работой своего, а может быть и «не своего»  СОЗНАНИЯ.

Интересно, что мысли работали, как будто, одновременно в разных плоскостях, и где-то в параллельном ИМЕРЕНИИ мне вспомнился другой писатель – Юрий Нагибин, эссе которого о творчестве прозаика, я читал еще в советские времена.

Это было давно, много, много лет назад. Переполненный вагон метро. Люди, стоящие друг у друга на ногах, пробираясь к выходу разве что не по головам, расталкивая всех, кто попадается на пути. Женщины у поручней, мешающие выходу других, охраняющие своё место, как последний бастион, чтобы выскочить первыми через пять остановок. Все это невольно уходило в сторону, читая книгу Нагибина.

В одной из глав своего эссе писатель рассказывал о том, как один раз он писал очерк для газеты и … «проглотил точку».  Прозаик испытал состояние, которое известно многим публицистам, которые, потеряв «мироощущение», забыв, что давно пора остановиться, пишут и пишут дальше, не понимая, что исчерпали главную мысль статьи, продолжая лить воду в переполненный графин.

Эта мысль пришла мне в голову параллельно с первыми сточками рассказа, после чего я невольно остановился в восприятии дальнейшего текста. А остановившись, стал непроизвольно «анализировать» первую фразу. И тогда я вдруг представил, как бы  её «озвучил» Михаил Задорнов. После этого писать дальше мне расхотелось.