Алексей МИТРОФАНОВ, редактор Егор ОТРОЩЕНКО. Елизавета Гейден: мать всех сестер (окончание)

Друг Федор Михайлович

Большую часть своего времени Елизавета Николаевна проводила в общине святого Георгия. Следила за порядком, занималась бухгалтерией, утешала больных. Она чувствовала там себя рачительной хозяйкой. Собственно, ею она и была.

Вела и деловую переписку. Например, сообщала председателю Суздальской земской управы, который попросил прислать к нему одну из фельдшериц в качестве сельского врача: «В мае 1879 г. предстоит выпуск, из которого одна из лучших может быть назначена в Суздальское уездное земство, но при том считаю долгом заявить, что они не имеют права называться врачами и практиковать самостоятельно. Надо, чтобы в округе был бы земский врач, руководящий хотя время от времени трудами фельдшерицы; она будет толковой помощницей врачу и в отсутствие его может, конечно, принести самостоятельную помощь. Только недоразумения в ее правах нельзя допустить».

Увы, благотворительность – это не только благодарные взгляды выздоравливающих пациентов, но и канцелярщина, и вызубривание законов, и необходимость отвечать отказом.

Ни для кого не было секретом, что должности ее «начальниц» – цесаревны Марии Федоровны и принцессы Евгении Ольденбургской – были скорее номинальными, существовали больше для солидности, для представительства. Все лежало на плечах Елизаветы Николаевны.

Но жизнь графини, разумеется, не ограничивалась этой деятельностью. Она была дамой общительной, светской. У Гейденов часто гостил философ Владимир Соловьев.

А Елизавета Николаевна дружила с Достоевским. Его жена писала в дневнике: «Из лиц, с которыми Федор Михайлович любил беседовать и которых часто посещал в последние годы своей жизни, упомяну графиню Елизавету Николаевну Гейден, председательницу Георгиевской общины. Федор Михайлович чрезвычайно уважал графиню за ее неутомимую благотворительную деятельность и всегда возвышенные мысли».

О встречах договаривались с помощью записок. Гейден, например, писала Достоевскому: «Во вторник на будущей неделе хотела бы постучаться к Вам в обычный час».

Благотворительница очень дорожила этой дружбой. Признавалась Федору Михайловичу: «Вот, прочитав теперь ваше письмо, я чувствую себя умиленной, мне радостно каким-то тихим, полным чувством, – хожу с своим спокойным созерцанием по живописным дорожкам своего сада, все вокруг меня еще так полно здоровой жизнью, солнце греет, но не жжет, воздух и тепел, и свеж, всякое веяние притаилось, всякая травка, всякое дерево так привольно живут своею жизнью и душа моя вторит им, объята невозмутимым счастьем».

В свою очередь для Достоевского, с его характером, с его недугами очень важна была ее поддержка.

Узнав же, что писатель при смерти, Гейден отправила его жене письмо: «Сейчас поражена была прочитанным в газетах известием о тяжкой болезни Федора Михайловича! Страшно, я все о нем думала эти дни… Дня через два вырвусь, но до тех пор скажите, Бога ради, не нужно ли вам кого-нибудь, чего-нибудь? Хорошего врача, моего преданнейшего друга? сестру для ухода? или что или кого?»

Она и в дружбе была в первую очередь благотворительницей.

Федор Михайлович продиктовал ответ. Он был прискорбным: «В легких лопнула артерия и залила наконец легкие. После 1-го припадка последовал другой, уже вечером, с чрезвычайной потерей крови с задушением».

Это было последним письмом в его жизни.

* * *
Как мы уже писали, Елизавета Гейден умерла в 1894 году, прожив всего 60 лет. Ее похоронили на Никольском кладбище Александро-Невской лавры.

После ее смерти в Дудергофе (ныне находится в границах Петербурга) открыли убежище для престарелых и расстроивших здоровье сестер, имени графини Е. Н. Гейден. Оно же использовалось и как летняя дача для ослабленных детей бедных родителей.

Ее именем назвали Выборгское начальное училище.

Алексей МИТРОФАНОВ, редактор Егор ОТРОЩЕНКО. Елизавета Гейден.