Доктор Хавкин, который избавил мир от чумы и холеры, создав вакцину, проводя опыты на себе

Самый плохой и самый хороший человек

Если задать вопрос: «Кто самый лучший человек на земле (конечно, не считая родителей, наших  Прародителей и  пророков)?», — многие не смогут на него ответить (я неоднократно это проверял).

Если спросить по-другому: «Кто самый плохой человек на земле?» — о, здесь ответы найдутся:  Гитлер, Сталин, Мао и т.д. (плохих мы знаем…). Почему они самые плохие? — потому что погубили миллионы людей. Тогда если самый плохой человек — это тот, кто несет ответственность за гибель наибольшего числа людей, то логика подсказывает, что самый хороший человек — тот, кто спас наибольшее количество людей.

Наибольшее количество людей, даже больше чем от войн, погибло от болезней, но, конечно, не от  коронавируса, а от чумы и холеры, уничтоживших миллионы и миллионы, опустошивших города и страны. А тот (или те), кто спас человечество от этих болезней, — он и есть самый лучший человек на земле.

Так кто он, избавивший человечество от этих страшных болезней? Кого великий английский ученый Джозеф Листер так и назвал — спаситель человечества? Кому сам Луи Пастер предлагал поставить памятник при жизни из чистого золота, а рабби доктор Йосеф Цви Герц, редактор  издательства Сончино, назвал самым великим ученым на планете?

Широкой публике известны имена тех, кто кто изобрел вакцину против тифа, полиомиелита, бешенства, сифилиса… но почти никто, включая образованных людей, даже американских, российских и израильских докторов медицины, которых я спрашивал, не назвал имени изобретателя вакцины от чумы и холеры — самых убийственных болезней на земле.

Страшнее войн

Ужасы мировых войн меркнут в сравнении с ужасами эпидемий чумы и холеры. Не многое количество слов в любом языке способно вызвать столько ужаса, как слова «чума» и «холера». Интересно, что на английском «чума» обозначается тем же словом  plague, которое используется для « десяти казней египетских»,  макот, о которых мы недавно читали в  Пасхальной Агаде. Слово чума/мор упоминается не один раз в Торе и во многих молитвах, например, в молитве  Таханун.

Никакие ужасы самых страшных войн или бомбардировок не могут сравниться с ужасами этих эпидемий, когда люди, как свидетельствуют старинные хроники, не просто погибали, а гибли в страшных муках. Только представьте себе: опустошенные города, всюду страх и ненависть. Любого могли силой приволочь в лазарет. Бывало, что тащили туда просто состоятельных людей, чтобы захватить их имущество. Понимая, что завтрашнего дня может и не наступить, множество людей предавались пьянству и разврату.
Хоронить было некому. Могильщики, набиравшиеся из каторжан за обещание помилования и денег, бесчинствовали в городах, покинутых властью, врывались в дома, убивая и грабя. Молодых женщин — больных, мертвых и умирающих — продавали желающим совершить насилие. Трупы волокли по мостовой, специально разбрызгивая кровь, чтобы болезнь распространялась. В могильные рвы вместе с мертвыми сваливали и живых, не разбираясь. Чего только стоит вид чумного доктора в темном плаще, перчатках, шляпе с птичьем клювом (в котором была жидкость от страшных запахов), в очках с красными линзами.

Невозможно человеческим языком выразить ужасы, которое испытало человечество, бессильное перед этими болезнями. Посмотрите картины «Триумф Смерти» Питера Брейгеля, «Чума в Ашдоде» Николы Пуссена, или «Чума в Афинах» Мишеля Свиртса — все это очень и очень страшно.

В России пик эпидемии холеры пришелся на 1830-31 годы. По стране прокатились холерные бунты: обезумевшие толпы убивали и грабили, врывались в лазареты и больницы, нападали на врачей. Так из окна больницы на 3-м этаже был выброшен и убит доктор Дмитрий (Абель) Бланк. Вам это имя ничего не говорит? Это был родной брат Александра (Израиля) Бланка — дедушки Марии Ильиничны Ульяновой, матери В. Ленина (возможно, выбросили бы из окна другого брата, который тоже был медиком, — и история России пошла бы по-другому…)

Обезумевшие толпы в эпидемии винили не только власти и врачей. Еврейские погромы катились по России и Европе вместе с чумой. Ужасы  Холокоста могут быть сравнимы с гибелью евреев во время эпидемий: евреев вешали и жгли, причем не раз бывало, что их забивали живыми в бочки и спускали в реки (и это не сказка А. С. Пушкина, а взятая Пушкиным из жизни правда). Норвежский король приказал истребить всех евреев в целях, так сказать,  профилактики, узнав, что чума приближается к границам его государства. Вот такая была профилактика и вакцина.

Преследование евреев в Европе и на Востоке во время разгула этих болезней — большая глава в истории человечества. Мало кто знает, что вплоть до Холокоста Черная смерть считалась одной из самых трагических страниц в истории Евреев Европы.
В 1910 году чума появилась в Манчжурии, но во всемирную эпидемию она уже не превратилась, так как к тому времени уже была изобретена вакцина. В некоторых странах вспышки холеры и чумы происходят до сих пор. Так в 2010 году на Гаити заразились 800 000 человек, т.е. 10% от 9,8 миллионов населения страны, и 4672 из них погибли.

Четыре жизни Владимира Хавкина

Имя врача, который избавил человечество от этих страшных болезней, —  Владимир (Мордехай-Зеэв) Аронович Хавкин (1860 — 1930 гг.). Первая — жизнь народовольца-революционера (его два раза выгоняли из университета и два раза арестовывали). Вторая — ученого, исследователя-экспериментатора. Третья — медика и организатора, спасителя миллионов людей. Четвертая, самая осмысленная жизнь — жизнь ортодоксального еврея.

Двадцатилетняя экспедиция Хавкина в Индию была полна таких опасностей и приключений, что им бы позавидовал голливудский Индиана Джонс. Часто он был близок к гибели, его жизнь висела на волоске — и не только в Индии, но и в его юношеские, студенческие годы, когда он был революционером и народовольцем, подпольщиком.

Во Франции и Швейцарии Хавкин жил уже совсем иначе: великим ученым и меценатом. Будучи в зените славы, он подвергался гонениям и как русский шпион, и как еврей, испытал  антисемитизм в просвещённой Европе (его дело называлось малым делом Дрейфуса), горячо поддерживал Палестину, хотя и был очень скептичен относительно нерелигиозного  сионизма и относительно роли Англии — и оказался прав по обоим пунктам.

Великий ученый Владимир Хавкин к концу жизни стал горячим сторонником ортодоксального иудаизма, видя в нем единственное средство защиты (тоже вакцину, если хотите) от ассимиляции. Как большой ученый Хавкин ясно понимал всю глубину и правильность Торы, ценность ее изучения и выполнения ее заповедей.

Умер Хавкин в Лозанне, в 1930-м году. Все свое состояние он вложил в швейцарский банк, а проценты завещал отчислять в фонд помощи изучения иудаизма, который субсидировал  ешивы и  талмудей-тора Восточной Европы. Интересно, что этот фонд существует и сейчас — спустя почти сотню лет.

Почему такой человек, с такими достижениями и такой биографией, был практически забыт? Он не только не удостоился Нобелевской премии, но даже не остался в людской памяти. Это несправедливо… А может, в этом и есть сама справедливость — ведь и болезни, и защита от них идет от Создателя, а человек является лишь его инструментом — как и сам Хавкин считал к концу своей жизни.

Биография Хавкина столь же замечательна, сколь и загадочна. Нельзя сказать, что библиография о нем совсем отсутствует. В 1963 году вышла небольшая, но очень интересная книга Марка Поповского, а через несколько лет — еще две книги того же автора. В 1964-м — маленькая брошюра родившегося в Киевской губернии американского микробиолога доктора Зельмана Ваксмана, который дал человечеству стрептомицин и получил, кстати, за это Нобелевскую премию. Есть ряд замечательных статей: поэта Шауля Черниховского, который его знал лично, рабби Биньямина (псевдоним журналиста Йегошуа Радлера-Фельдмана), который напечатал на русском одну из главных работ Хавкина — «Апология ортодоксального иудаизма». Каждый думающий человек должен прочитать ее, чтобы понять, что было и что будет с еврейством. К этой книге мы еще вернемся.

Доктор Хавкин на протяжении всей своей бурной и интересной жизни вел дневник, где бы он ни находился: в джунглях Индии или на теплоходе, плывущем вокруг света, в Америке или во Франции, в Лондоне или в Одессе, в Москве или в Барнауле. Эти записи сохранились и находятся сейчас в архиве Иерусалимского университета.

Разработка вакцины от холеры

Хавкин разработал вакцину от холеры — внимание! — за три месяца, без компьютеров и электронных или сканирующих микроскопов, криостатов и биочипов, сложных химических соединений и компонентов и прочего современного оборудования. Для сравнения: вакцину от коронавируса в XXI веке нам обещают через год-полтора…

Итак, 1890 год, в мир приходит пятая пандемия холеры. В 1892 г. она достигает своего пика. Только в Западной Европе в том году от холеры погибло приблизительно 250 тысяч человек, в России — 300 тысяч, в Америке — 50 тысяч. Правители разных стран, врачи и дипломаты собираются на многочисленные съезды и конференции, главная цель которых — уберечь людей, а главное — самих правителей от страшной болезни, но холера не отступает, темпы распространения пандемии только растут, наука бессильна.
Ученые всего мира вступают в гонку со страшной болезнью, пытаясь как-то ее остановить (как и сейчас с коронавирусом). Хавкин, работая в институте Пастера, включается в эту гонку. Хотя предпосылки для создания вакцины уже были, но для производства реальной вакцины-защиты от холеры надо было решить три основные задачи:

1. Создать субстанцию чистой активной бактерии холеры (vibrio exalte), которая наверняка убивает в фиксированной дозе и за определённое время.

2. Создать ослабленные бактерии, которые не убивают, но вызывают иммунитет (ослаблять бактерии можно нагреванием, в потоке воздуха, кислорода или хлороформа).

3. Определить место введения вакцины (мышца, кожа, кровь…)

Итак, первой задачей Хавкина было получить действительно активную бактерию холеры, чтобы она наверняка убивала подопытное животное (обычно — кролика). Эту задачу доктор Хавкин решил в марте 1892 года: титаническим трудом, пересаживая бактерии от одного животного к другому. При каждой следующей пересадке микробы становятся в 20 раз более активны и после пересадки на 40 кроликах холерный яд становится смертельным. Так у ученого появились сильные микробы в смертельной дозе. Хавкин мог с точностью до часа знать наступление смерти животных после введения бактерий.

Теперь предстояло разработать ослабленную культуру, которая бы не убивала подопытных, а вызывала иммунитет. После многодневных экспериментов, суток без сна и отдыха, Хавкину удалось достичь цели: ослабить бактерии путем нагрева до 39 ° C в потоке кислорода.

Неизвестно, сколько тысяч кроликов сложили свою жизнь во имя науки, но в начале лета 1892 года первый кролик, которому под кожу была введена инъекция с ослабленными бактериями, а через 6 часов в мышцу — смертельная доза чистых активных бактерий, как ни в чем не бывало продолжал грызть свою морковку. Даже после введения ему дозы, которая могла бы убить слона, кролик даже ухом не повел, продолжая жевать морковь.

После кроликов доктор Хавкин перешёл на опыты с голубями и морскими свинками, и у всех животных выработался иммунитет к страшной болезни.

9 июля 1892 года Хавкин делает доклад в Парижском биологическом обществе. Доклад носил скромное название: «Азиатская холера у морских свинок», но итогом его было заявление, что вакцина от холеры для животных создана. Доклад был принят как сенсация. Впервые за всю историю биологического общества стены зала потрясли аплодисменты, и председательствующий должен был вмешаться, объясняя, что в научных кругах не принято встречать научные сообщения таким образом.

Настало время переходить к опытам над людьми — и это через считанные дни после завершения опытов над животными! Но надо помнить, какое это было время: холера свирепствовала в Европе, газеты каждый день сообщали о количестве умерших и заболевших от страшной болезни (хорошо, что еще не было телевидения и интернета).

Опыты со смертью

Открытых вопросов оставалось много: какова безопасная для человека доза? Можно ли результаты опытов на животных переносить на человека? И кто этот человек, который согласится подвергнуться первой вакцинации и преднамеренному заражения холерой? Это было похоже на русскую рулетку.

Хавкин выбрал этого человека: самого себя. Как же сильно отличалось поведение Хавкина от поведения всемирно известного великого и знаменитого Эдварда Дженнера, создателя вакцины от оспы, который впервые испытал свою вакцину на восьмилетнем сыне своего садовника — Джеймсе Фиппсе. Для Хавкина его поступок был очевиден — как, возможно, и решение Дженнера. Возможно, у него (как, впрочем, и у Дженнера) и мысли не было испытать вакцину на ком-то другом.

Вот чем простой русский еврей Владимир Хавкин отличался от всемирно известного Эдварда Дженнера. Имя Дженнера знает любой школьник в Англии. Его великому подвигу посвящены сотни книг и статей, скульптуры и картины. Момент вакцинации маленького Джеймса запечатлен на всемирно известном полотне Эрнеста Борда.

18 июля 1892 года Хавкин в тайне от всех ввел себе под кожу холерную культуру ослабленной силы в дозе, многократно превышающей примененную на подопытных животных. Сразу подскочила температура, заболела голова, начались недомогание и лихорадка. Но Хавкин оставался в лаборатории, продолжая работать. Через 6 дней он впрыснул себе в мышцу руки смертельную дозу холерного яда. Температура поднялась еще выше, но на этот раз недомогание продолжалось всего один день, и 25 июля доктор уже знал, что препарат работает для человека.

Три товарища Хавкина, бывшие народовольцы из России (рулетка-то русская), выразили желание испытать на себе созданную только что холерную вакцину. Сохранились их имена: это были Георгий Явейн из Петербурга, Михаил Тамамшев из Тифлиса и Иван Вельбушевич из Москвы. Самой тяжёлой была реакция у кавказца: температура поднялась до 39 ° C. Но меньше, чем через сутки, все четверо были абсолютно здоровы.

30 июля 1892 года Хавкин делает доклад в Биологическом обществе Парижа, заявляя, что безопасная вакцина от холеры создана. И хотя доклад появился только в научном сборнике, информация быстро попала в прессу: писали о вакцине, о ее изобретателе и трех мужественных русских. На первых полосах парижских газет появились заголовки: «Браво русскому доктору!» В одну неделю Хавкин стал знаменитым. К нему в лабораторию зачастили ученые, журналисты, знатные особы и просто любопытные. Посыпались поздравления, благодарности и запросы вакцины.

Сам Хавкин на следующий день после своего доклада обратился с просьбой к Пастеру передать изобретенную им вакцину в Россию, где в это время бушевала холера. И в это же время, не спрашивая ничьего разрешения, Хавкин сам отправляет первые ампулы с вакциной в Палестину, где болезнь в это время так же убивала людей. Одну из этих первых запаянных ампул недавно нашли в архиве, где рукой Хавкина указана дата: 1 сентября 1892, т.е. спустя всего месяц после ее изобретения. Как же надо любить свой народ и быть уверенным в вакцине, чтобы так быстро ее отправить на свою историческую родину! С  Землей Израиля с годами доктор Хавкин чувствовал всё большую связь…

Ну, а что сделали в России? 

Вместо того, чтобы поддержать своего ученого — ведь он был гражданином России (хоть и с просроченным паспортом) — или хотя бы принять вакцину (которую он передавал безвозмездно), российские чиновники после длительного обмена письмами, многочисленных заседаний и пересмотра революционного «дела» Хавкина в студенческие годы, решили: ограничиться лабораторными исследованиями, а Хавкина не приглашать. Уж лучше пусть русские мужики мрут от холеры, чем просить еврея-эмигранта…

Англичане, в индийских колониях которой холера в это время выкашивала целые деревни, были более дальновидны и/или прагматичны. Они рассуждали так: в случае успеха лавры достанутся Англии, а в случае неудачи все спишем на русского — и разрешили Хавкину поехать в Индию для испытания и применения его вакцины.

16 февраля 1893 года Хавкин отплывает в Индию. Рамки нашей статьи не позволяют описать и самой малой доли дальнейших событии в Индии и за ее пределами. Только один маленький эпизод.

Неожиданная встреча в Адене

По дороге в Индию корабль зашел в порт Адена, Йемен. Решив выйти прогуляться на берег, Хавкин был потрясен нищетой, грязью и заброшенностью города. Прохаживаясь по узким грязным улочкам, он неожиданно столкнулся с двумя местными аборигенами. Они были босы, одеты в лохмотья, а в глазах их читались отчаяние и грусть.

Доктор Хавкин — английский джентльмен в белом костюме — и двое нищих йеменцев несколько мгновений всматривались друг другу в лица, пытаясь понять, что в них так неуловимо знакомо — пока доктор Хавкин вдруг неожиданно для себя не произнес первые слова молитвы  Шма Исраэль. Тут эти два оборванца мгновенно пришли в себя, выпрямились, заулыбались и продолжили молитву Шма тихими, спокойными, уверенными голосами.

Доктор Хавкин потом вспоминал, что между ним и этими евреями возник какой-то странный контакт, как он записал в дневнике: «вероятно, контакт крови и веры…» Он стоял и молчал, а эти два йеменских старика читали знакомую ему с детства молитву.

Позже, возвращаясь к этому случаю, Хавкин пришел к мысли о том, что эти два его сородича обладали, возможно, более глубокими и чистыми знаниями в  Торе и поэтому были б ольшими евреями, чем он — молодой, образованный, закончивший русскую гимназию, университет и аспирантуру, но отошедший от своих предков и своей веры… Для этих йеменских евреев он, принадлежащий к совершенно другому миру, тем не менее, не был чужим — как он был чужим для просвещенной Европы.

Через несколько лет после этих событий, в 1896 году в Индии распространяется еще более страшная эпидемия — эпидемия чумы — и Хавкин снова едет в Индию и здесь всего за один месяц разрабатывает и изготовляет вакцину от чумы, испытывает ее на себе самом и останавливает распространение болезни.

Черная смерть в Бомбее

В 1896 году пандемия чумы приходит из китайского Юнана в Гонконг, потом — в индийский Бомбей, и оттуда распространяется по миру: Австралия, Южная Африка, Северная и Южная Америка, Египет, Англия, Франция… Число смертей постоянно растет. В Индии с 1896 по 1938 год умерло от чумы 12 с половиной миллионов человек.

Из 800-тысячного Бомбея в страхе перед чумой в 1896 году бегут 400 тысяч человек. Карантинные меры и меры властей порой хуже, чем сама эпидемия. Лекарств и вакцины от черной смерти нет.

7 октября 1896 Хавкин приезжает из Калькутты в закрытый на карантин Бомбей, едет один в пустом поезде, навстречу черной смерти, город почти пуст и мертв. Доктору Хавкину предстоит попытаться впервые создать противочумную вакцину. Ему выделили маленькую лабораторию в местном медицинском колледже, где он будет жить и работать, дали в помощь одного писца и трех технических сотрудников.

Лаборатория представляла собой одну маленькую комнату с пробирками, колбами и другим оборудованием и веранду, в которой жили в клетках животные: крысы, кролики, морские свинки.

На третий день после прибытия доктор Хавкин начал свои опыты. Использовалась та же идея Пастера, что если в организм ввести ослабленные бактерии в небольших дозах, то в организме возникнет иммунитет против болезни. Но одно дело идея и теория, а другое — создание реальной вакцины, которой никто еще не делал даже для крыс, не то что для людей.

Вопросов было много. Как ослабить действие бактерий? Необходимо нагревание, как и в случае с холерой, но до каких температур и сколько времени нагревать? Чтобы выяснить это, необходимы были многочисленные опыты.

Оказалось, что ослабленная вакцина не вызывает у крыс никакого иммунитета, в то время как у кроликов иммунитет появлялся. Как поведет себя вакцина с человеком, какая доза будет необходима и безопасна, особенно для ослабленного человека (средний вес мужчин в Индии из-за недоедания был 39-44 килограммов)? Надо было решить и другие задачи: определить время действия иммунитета, реакцию организма и побочные действия вакцины.

Эпидемия все распространялась, и Хавкин очень торопился. Доктор работал по 14 часов в сутки, один из его помощников не выдержал и получил нервный срыв, двое других уволились. Не каждому были по силу испытания безостановочным трудом и страхом. А страх был велик, ведь приходилось постоянно находиться в контакте со смертельными дозами чумы, клубившимися в лабораторных сосудах и отделенными от людей лишь тонкой стеклянной стенкой.

В современной бактериологической лаборатории — двойные и тройные бронированные стены и двери, многочисленные датчики и сенсоры, роботы-манипуляторы и защитная одежда, похожая на скафандры. Ничего этого в чумной лаборатории Хавкина, конечно же, не было. Неизбежная смерть поджидала ученого и его помощников на каждом шагу. Страшно представить, что было бы, если бы лопнула одна из многочисленных колб или пробирок, или чумная крыса укусила бы кого-то. Хавкин продолжал поиски. Упрямство — очень еврейская черта характера народа Израиля, и Хавкин был явным его представителем.

После многочисленных опытов и экспериментов, в канун нового 1897 года, в лабораторию доставили двадцать здоровых крыс. Десяти крысам была введена только что разработанная вакцина, и к ним в клетку запустили зараженную чумой крысу. Через сутки девять не привитых крыс лежали на боку, сраженные чумой, а десять привитых разгуливали по клетке.

Опыты с животными были закончены, необходимо было переходить к опытам на людях. Но где взять добровольцев, которые согласятся пойти на риск и заразиться чумой? Возможно, за деньги в нищей, голодной стране нашлось бы немало желающих, но это не соответствовало жизненным принципам бывшего народовольца Хавкина. Если рисковать чьей-то жизнью, то только собственной.
10 января 1897 года, менее чем через три месяца опытов, Хавкин тайно (в присутствии лишь двух свидетелей — доктора и директора местного медицинского колледжа) водит себе 10 куб. см. смертельного яда. Эта доза была в четыре раза больше той, что впоследствии вводилась жителям Бомбея, но таким образом Хавкин хотел выяснить безопасную дозу вакцины.

Получив первую инъекцию в одну руку, а затем — вторую в другую руку, Хавкин спокойно оделся, сел за свой рабочий стол и продолжил работу, ожидая действия вакцины. Через час у него поднялась температура, началось лихорадочное состояние, появились хорошо ему знакомые первые симптомы чумы. Через 9 часов температура поднялась до 38.9 градусов, была страшная боль (как он вспоминал впоследствии, как будто ему одновременно вкололи 10 иголок в разных местах), он с трудом утром встал с постели, оделся, сел за стол и начал работать. Мало того — Хавкин принял участие в совещании по чуме, которое проводилось в медицинском ведомстве, и никто из участников даже представить себе не мог, что доктор накануне сделал себе смертоносное впрыскивание. Постепенно самочувствие доктора Хавкина улучшалось, и ему стало ясно, что противочумная вакцина была изобретена.

Хавкин выставил свою вакцину для открытого массового производства, она начала повсеместно применяться, и эпидемия чумы была остановлена. Но изобретение Хавкина не всем пришлось по вкусу. Особенно оно было невыгодно производителям карболки и других альтернативных и санитарных средств борьбы с эпидемией, а также организаторам карантинных мероприятий, которые стали теперь менее востребованы. Фармацевтические компании тоже не очень были довольны тем, что вакцина стала достоянием всего человечества, и на ней невозможно заработать. Против Хавкина шла борьба: открытая, а чаще — скрытая, и кульминация этой борьбы — кровавый навет на доктора, связанный с трагедией в индийской деревне Малковале, когда Хавкина обвинили в причастности к смерти 17 местных жителей.

Еврей и ученый

Кем же был этот удивительный доктор: русским, как считали англичане, поскольку родился в России, или французом, так как свои открытия сделал во Франции, англичанином, так как имел титул сэра, работал в Индии по просьбе британских властей и получал орден из рук королевы Великобритании? А может, украинцем? В 2018 году появилась хорошая статья под названием:  «Хавкин Владимир — украинец, спасший мир». О существовании Украины сам Хавкин ничего не знал. Зато на английском, французском, русском и идише Хавкин говорил практически без акцента, читал и писал на иврите.

На вопрос о своей национальности и профессии Хавкин ответил великому химику Луи Пастеру во время их первой встречи: «Я еврей, еврей и ученый. Ученый, потому что я еврей, и если бы моя идентичность не была бы мне продиктована внешними обстоятельствами, то наука, которой мы оба служим, возможно привела бы меня к иудаизму».

Но Хавкину было мало спасти человечество. Он решил спасти еще и все еврейство. Мы начали эту статью с вопроса — кто спас наибольшее количество людей. Теперь зададим еще один вопрос — какая самая большая опасность для евреев в мире? И ответ будет:  ассимиляция, которую недаром называют тихим Холокостом, ведь вследствие этого процесса исчезало и исчезает наибольшее количество евреев в последние столетия. И вот Хавкин предлагает свою третью вакцину — вакцину от это страшной болезни, называемой ассимиляцией.

В 1916 году доктор Хавкин впервые опубликовал свою работу «Апология ортодоксального иудаизма» («A Plea for Orthodoxy» Haffkine, Waldemar M.; April 1916), где с присущей ему чёткостью и ясностью предложил рецепт для защиты от ассимиляции (которая нам, русскоговорящим евреям, к сожалению, знакома). Частичный перевод этой работы на русский язык можно найти в интернете.
Эта работа Хавкина была написана более ста лет назад, но до сих пор не утратила своей актуальности, впрочем, как и его вакцины от холеры и чумы, которые продолжают производится и сейчас, по тому же рецепту лишь с небольшими изменениями.

Автор: Михаил Дигилов, Профессор физики, Хьюстон, Техас