Герман Арутюнов: Иконописец — картина русского художника Юрия Сергеева

«Иконописец»

Картина должна учить мыслить и понимать жизнь, а икона? Она может приближать к Богу, как бы выстраивать душу…

Человек подошел к иконе, у него в голове был хаос, о том думал, о сем… А посмотрел, и как будто душевное небо очистилось от туч. Значит, икона выводит на такой светлый уровень в себе, на который раньше ты не выходил, эта часть души как бы спала…

Икона – это духовное явление. Она напоминает, какое духовное богатство сосредоточено внутри каждого из нас, не меньшее, чем у таких подвижников духа, как старцы. Просто у них это богатство все время в действии, все время работает (ведь житейские хлопоты уже не мешают заниматься душой), а у нас оно за семью запорами, на самом дне души.

Но, раз икона обладает такой силой, что освещает нас изнутри, так что мы начинаем видеть то, что не видели, то какой же силой должен обладать иконописец, чтобы написать ее? Чтобы накопить эту силу, обет ли молчания он должен принять на целый год, как Андрей Рублев в 1408 году перед написанием «Троицы»? Или месяц, два, три перебирать и рассматривать старые иконы, как это делает иконописец на картине, набираясь этого крепкого духа, воспитанного суровой жизнью, этой истовой веры и стойкости, как у протопопа Аввакума? Или переписать Евангелие, может быть, и не один раз, как это делали в XI веке ученики первого нашего иконописца Киевско-Печерской Лавры Алимпия? До тех пор, пока открывшийся Божественный Свет не ввергнет душу в трепет… Вот этот трепет-то и нужен для написания иконы. Потому что только тогда и будешь писать ее не собственной рукой и не кистью, а десницей самого бога, чей замысел только в таком состоянии и прочитаешь. А состояние это таково, что у некоторых иконописцев, когда писали распятие, даже раны открывались на ладонях…

С другой стороны нельзя писать икону и без душевного смирения. До какой степени? Вплоть до ощущения, что недостоин писать. Кто унижен, тот возвысится. Старцы вот не имеют благ, живут на хлебе и воде. И говорят о себе: я самый большой грешник. Это не чувство вины, а смирение, чувство малости своей…

Почему икону не напишешь без душевного смирения? Потому что икона – не портрет человека с его земными страстями, но духовный образ (например, облик святого), сосредоточение того лучшего, что есть в каждом из нас.
Бесстрастность икон – это взлет над земными страстями, суетными мелкими делами, над бесконечной и повсеместной гонкой за удовольствиями, в которую мы превращаем нашу жизнь…

80х60 см. Холст, масло. 1989 г.

Производство:
Продакшн студия STEREOZOO
Художник Юрий Сергеев
Текст Герман Арутюнов

Источник: https://youtu.be/R-vLGp0D3kw