Художник Фёдор Парфёнов

В каждом из нас горит «искорка Божья». Это не пустые слова, не пустой звук. Мы такими созданы в нашем Мире. Только разжечь ту самую искорку, реализовать то, что нам дано СВЫШЕ (свой потенциал), удаётся далеко не каждому. И как в капле воды отражается целый океан, так и в человеке отражается целая Вселенная, точнее какая-то её часть, то или иное Пространство.

А может быть, чтобы в одном человеке было несколько таких ПРОСТРАНСТВ? Крайне редко. Но у Фёдора Парфёнова это происходит именно так. Он — талантливый живописец и Учитель “тайцзицюань” ­ боевого китайского искусства, о котором в России мало кто знает.

Однако, разговор наш начинается с живописи.

— Фёдор, можно по какому-то критерию определить, какие картины художника лучше, какие хуже? У вас на картинах часто сирень …

— Которая из картин лучше – мнения зрителей расходятся, мне называют самые разные работы, это довольно субъективно… Я люблю писать сирень, в сезон цветения стараюсь написАть как можно больше этюдов, поэтому даже не понимаю сейчас, о какой, конкретно, работе Вы спрашиваете. Большинство моих работ – этюды, разной степени законченности, по разным причинам. Глубокого смысла в свои работы я изначально не вкладываю, просто стараюсь запечатлеть то, что меня восхитило. Мне нравится этюдность, кажущаяся, на первый взгляд, незаконченность в работах, достаточная мера обобщения, широкий мазок, но с полным сохранением реалистического восприятия. В идеале – стараюсь завершить работу с натуры. Но этому могут помешать перемена погоды, отсутствие времени и т.д. Иногда, сразу ставлю себе задачу сделать довольно подробную, проработанную вещь, чтобы подробно изучить натуру, знать на будущее её форму, строение. У художников это называется – штудирование натуры.

— Говорят, что у любого художника есть свой стиль, присущий только ему. Это действительно так?

— Мне кажется, стиль должен сформироваться сам собой, в постоянной и упорной работе. Кто слишком озабочен оригинальностью своей манеры, редко создаёт интересные вещи, чаще всего очень явно угадываются заимствования, или это превращается в оригинальничанье, стремление удивить публику необычным приёмом. Мне это видится неинтересным и пустым. Когда художник искренне увлечён своей работой, стиль постепенно сформируется сам собой, и это будет, действительно, оригинальный почерк этого художника, узнаваемый, но не искусственный.

— И специализация у художника тоже одна: пейзажи, портреты, люди?

— Вообще лучше, конечно, определиться, в какой области живописи, в основном, работать: стать пейзажистом, создавать портреты, натюрморты или жанровые композиции. Так легче сосредоточиться и добиться мастерства в выбранном направлении. Я, наверное, в основном, всё же, пейзажист. Хотя люблю, иногда, писать натюрморты, или поупражняться в написании портретов, фигуративе.

— Почему вы больше рисуете деревню? Не любите города?

— Город люблю. Хотя деревню, конечно, больше. В городе не так спокойно работать – очень много людей вокруг. Бывало, роняли мне этюдник на тротуаре, зацепившись ногой… В деревне комфортнее писать.

— Наверное, с детства занимаетесь живописью?

— Рисую с детства. Поступал в художественную школу – маме очень этого хотелось. Но тогда был очень увлечён спортом, каждый день были тренировки, времени не хватало. И тогда мне не очень понятна была эта деятельность — художник. Что за профессия такая? Особенно у нас в Удмуртии, где я родился, и где прошла моя юность. А сил и времени занятие искусством требует много. А ещё меня постоянно эксплуатировали в школе, лагерях отдыха, и вообще везде – я всем был должен рисовать стенгазеты, стенды и т.д. Меня это возмущало, признаться. Сейчас это, может быть, не очень понятно, но тогда было время пионерских, и, затем, комсомольских организаций, отвертеться от «общественной нагрузки» было очень трудно. Поэтому стал формироваться негатив к своим способностям, всячески старался их скрыть и никак не развивал. А спорт очень увлекал, и, когда время тренировок и занятий в художественной школе стало совпадать, я предпочёл спорт. Художественную школу бросил, прозанимавшись полтора года, примерно.

—Тем не менее, в каком-то из своих интервью вы рассказывали, что по-настоящему учиться ремеслу художника начали неожиданно, приведя дочку в изостудию. Так это?

— Ну это была не совсем студия…Мой знакомый, как выяснилось в случайном разговоре, преподаёт у себя на дому академический рисунок, готовит к поступлению в художественные ВУЗы. Зовут его Александр Сергеевич Журавлёв. Привёл к нему дочку. Занимается он со взрослыми, в основном. Детей брал только у знакомых, по дружеской просьбе. В квартире у него оборудована студия: гипсы, мольберты, светильники – всё необходимое. И мне это очень понравилось, детство, наверное, вспомнилось. Дочку приводил, а сам не уходил, сидел три часа, смотрел, как рисуют студенты. Однажды, набросал тоже голову Афродиты, показал. Приятель посмотрел, говорит: «Давай-ка, тоже ходи рисовать.» Так и начал. Проходили с дочкой около десяти лет, всё это время рисовали только карандашом.

— А учитель «Суриковки» как возник в вашей жизни?

— Я стал читать книжки про художников, о технике живописи, очень увлёкся. На многие годы это было любимым чтением. Часто бывал в музеях, пытался понять, что и как сделано. Москва – культурная столица, это очень облегчает развитие, если есть потребность у человека. Попробовал писать на натуре. Первые этюды были совершенно беспомощными – смешно вспоминать. Практических навыков не хватало, поэтому стремился познакомиться с опытными художниками. В парках их выслеживал, подсматривал. И сам довольно активно продолжал работать на пленэре. Так продолжалось около пяти лет. И, однажды, познакомился с замечательным человеком, художником – Владимиром Геннадьевичем Марковым. Он много лет преподавал живопись в Суриковском институте, опыт очень большой, а главное – мне нравились его работы, без всяких оговорок. Психологически я не могу учиться у людей, чьи работы меня не восхищают. Здесь всё совпало. Он оказался лёгким человеком, общительным, много шутил. У художников это нечасто встретишь – многие по натуре мизантропы и снобы. Вот мы с ним и его студентами около трёх лет, непрерывно практически, писали на пленэре и в разных студиях. Он мне много полезного подсказал. Потом, постепенно, стали реже писать вместе, хотя и сейчас, частенько встречаемся в Ботаническом саду, где он любит писАть этюды. Однако, в большинстве случаев, езжу на этюды один.

— Ваша персональная выставка была в Москве на «малой Дмитровке». Она и сегодня там?

— Персональная выставка была недавно в Большом Харитоньевском переулке, в Чайном доме «ДАО», я там же сейчас преподаю тайцзицюань и цигун. Ранее участвовал в групповых выставках, персональных не устраивал, из-за недостатка средств, в основном. А здесь предложили дружеские условия – грех было отказываться. Но всё организовалось довольно спонтанно и быстро. Можно было больше работ показать, если бы получше подготовиться. А так выставил тридцать две работы.

На Малой Дмитровке сейчас у меня постоянная экспозиция. Это место также связано с чаем – Клуб чайной культуры. Самое первое заведение подобного рода в Москве, уже много лет работает, с устоявшимися традициями, очень приятное место и персонал. Хозяин – мой знакомый. Как-то, в разговоре, я сказал, что устраиваю выставку в Харитоньевском – а он тут же предложил выставиться у него на постоянной основе. Чему я был очень рад. И, после завершения персональной выставки, мы смонтировали экспозицию на Малой Дмитровке. Теперь здесь можно посмотреть картины и хорошо отдохнуть за чаем в любой день с 10.00 до 00.00.

— Дочка пошла по стопам отца?

— Дочка после обучения у приятеля поступила на бюджетное отделение в Строгановский институт, на художника по стеклу (изготовление витражей и декоративных изделий из стекла), сейчас учится на четвёртом курсе.

— Вы окончили Тимирязевскую Академию, стали кандидатом биологических наук. Работаете по профессии?

— По профессии не работаю. Времена были смутные, науку гнобили и разрушали, поэтому кандидаты наук были никому не нужны. Я готов был работать преподавателем в Тимирязевке, но, поскольку, был иногородним – моей семье должны были предоставить, хотя бы, общежитие. Такую возможность не изыскали, и мне пришлось идти работать в коммерческую фирму, оформлять декоративные аквариумы. Работа интересная, кстати… И творческая. А главное – можно самому планировать занятость и освобождать время для другой деятельности. Продолжал активно тренироваться и заниматься живописью. На фирме проработал около десяти лет. Потом стал преподавать ушу, и старался выделять для творчества всё больше времени, стремился писать каждый день. Изредка стали покупать мои картины, и тогда появилась шальная мысль заняться этим профессионально.

В занятиях цигун и тайцзицюань знание физиологии совсем не лишнее, конечно. Пригождается.

Записал Лазарь Модель.

В материале использованы фотографии картин Фёдора Парфёнова.