История алхимии: алхимия в медицине (Артур Ди)

Алхимия. В отечественных пределах слово это на протяжении веков стабильно ассоциировалось с некоей псевдонаукой, объявившей себя способной превращать обычные вещества в драгоценности, прежде всего – вожделенное правителями древности золото. Отчасти такая трактовка данного термина справедлива. История алхимии знает немало имен самозванцев, превративших достояния королей, баронов и герцогов в собственный «золотой запас».

Однако настоящие алхимики искренне стремились постичь неявные механизмы преобразования природы. При этом драгоценные металлы (золото, серебро) составляли частный случай их интереса. Например, алхимик-францисканец Роджер Бэкон – «отец» европейской экспериментальной химии – эмпирически нащупал способ изготовления черного пороха как побочный результат изучения селитры и сопутствующих материалов.

Другой алхимик – Иоганн Бёттгер, подвизавшийся при саксонском дворе – свою неспособность получить золото компенсировал иным изобретением. Он прославился изготовлением изделий из фарфора – первых в Европе.

Алхимия XIV – XVI веков характеризуется тесным переплетением экспериментальных наработок с проблемами горного дела, практической металлургии, медицины. В последнем из перечисленных направлений особенно отличился Парацельс, сумевший абстрагироваться от части оккультных представлений своих коллег. Он первым задействовал минералы и химические вещества в искусстве врачевания, совместив свои неординарные эксперименты с изучением функциональных особенностей человеческого тела.

В означенный период умозрительная составляющая алхимии стала уступать практическому направлению. Этому способствовало отсутствие новых изобретений, невольно поощрившее распространение легенд о всемогуществе прошлых поколений алхимиков. Однако больше надежд сильные мира сего стали возлагать на отлаженные ремесленные производства, а также успевшие обозначить грядущие перспективы первые мануфактуры.

Ремесленные мастерские и шедшие им на смену мануфактуры представлялись более реальным способом обогащения, чем велеречивые обещания алхимиков. Подобная переориентация вектора корыстных интересов сопровождалась пониманием необходимости скрупулёзного описания процессов, позволяющего оные многократно воспроизводить. Здесь на помощь стеклодувам, металлургам, гончарам пришло книгопечатание, прославившее своим появлением XV век.

Но на Руси алхимия как таковая развития не получила. Дело в том, что монахи, следившие за чистотой религиозных помыслов соотечественников, смешивали эту неоднозначную науку со знахарством, категорически преследуемым церковными иерархами. Которые даже технические описания и лечебные рецепты умудрялись прировнять к покушению на бесценную царскую жизнь.

Однако потребность не желающей отставать державы в металлах, сплавах, медицинских препаратах вынудила строгих апологетов православия поступиться некоторыми догмами. Ведь недоверие властвующей монархическо-церковной элиты к алхимическим наработкам сдерживало развитие химических ремесел, горного дела, медицины, металлургии. Тем более что практика отчуждать фактически безвозмездно обнаруженные месторождения в царскую казну понуждала вотчинников-помещиков и крестьян скрывать ненароком выявленные многообещающие признаки от алчного ока государева.

Необходимо отметить, что первое знакомство Руси с алхимией оставило недобрую память. В качестве ее апологета при Иване Грозном выступил некий Бомелиус Элизиус, снискавший уничижительную репутацию «лютого волхва». Кроме магии, астрологии и алхимии он занимался изготовлением неправдоподобно точно действующих ядов, за что и был грозным монархом чрезвычайно ценим. Клеветник и интриган Элизиус спровоцировал ответные меры придворных, в результате которых, утратив расположение Ивана Грозного, умер в московских застенках после изощрённых пыток.

Упадок феодализма сопровождался, как отмечает всемирная история, комплексом деструктивных явлений. Следствием войн и регулярных неурожаев стал часто посещавший Европу голод, повлекший эпидемии оспы, проказы, чумы, сифилиса. Интерес к философскому камню – всемогущему божеству алхимиков – отошёл в тень.

Вынужденное упование на химические средства в борьбе с косящими человечество болезнями придало выделившейся из алхимии самостоятельной науке – ятрохимии – на удивление рациональное содержание. Содержание, контрастировавшее на фоне религиозности и схоластической философии тогдашней науки, придал утратившей былую славу метафизической сокровищнице швейцарский учёный с немецкими корнями Парацельс. Именно с Парацельса началось превращение алхимии в прародительницу современной химии, шагнувшей от корыстной цели «делания золота» к благородному изготовлению целебных снадобий, свободных от мистической подоплёки.

Болезнь Парацельсом воспринималась как следствие дисгармонии ртути, серы, сурьмы в человеческом организме. Несмотря на двойственность Парацельса, пытавшегося совместить магию с рационализмом в познании природы, его медицинские и, в частности, хирургические заслуги неоспоримы. Также он очертил профессиональные заболевания, обратив внимание на недомогания литейщиков и рудокопов, вызванные отравлением сурьмой, свинцом, ртутью, серой.

Особо интересовало властителей Руси такое направление умозрительно-мистической системы знаний, каковой представлялась ятрохимия. Слово это, предположительно, переводимое с древнегреческого как «врач», объединяло рациональную часть алхимического мышления XVI – XVII веков, объявившего своим предназначением изготовление лекарственных снадобий. Основоположником столь гуманистического направления считается немецкий алхимик Парацельс, поставивший результаты экспериментальных разработок на службу зарождавшейся научной медицины, дистанцирующейся от знахарства.

Именно Парацельсу принадлежит утверждение, что целью алхимии является разработка лекарств, а отнюдь не компиляция из простейших элементов золота и серебра. Вот это направление алхимии, превращавшее полушарлатанское действо в истинную науку, интересовало правителей тогдашней Руси более всего. Причиной столь целенаправленного интереса была проста – тогдашний российский государь Михаил и некоторые члены монаршей семьи был серьезно больны.

Первоначально властвующая верхушка Российской Империи желала видеть своим придворным лекарем отца Артура Ди – алхимика, мага, математика, астролога Джона, демонстрировавшего в ту пору свое искусство в Богемии. Однако противоречивые реалии тогдашней жизни Джона Ди вынудили россиян обратить внимание на старшего его отпрыска Артура. О высоком образовании последнего говорит перечень законченных им учебных заведений: Вестминстерская школа, Оксфорд, один из Кембриджских колледжей, защита докторской степени в Манчестере.

Вот этот-то лекарь и был выбран русскими агентами, искавшими по царскому наущению сведущего и образованного врача. Приехавшего в Московию в сентябре 1621 года Ди государь удостоил аудиенцией, прошедшей превосходнейшим образом. Артемий Иванович Дий (как стали именовать Артура на Руси) был награжден дамасской тканью, лондонской тканью, мягким бархатом, пурпурной тканью. Дополнительно царь, высоко оценивший просвещенность приезжего врача, пожаловал ему семьдесят рублей деньгами и выделил соболей на сорок рублей.

И квартирный вопрос новоприбывшего был решен по-царски. Артуру Ди государь пожаловал большой каменный дом близ Кремля, возле Ильинских ворот. Место определялось проживанием самого царя и близостью Аптекарского Приказа. В довершение заезжему врачевателю положили значительное продовольственное обеспечение.

О другой деятельности Артура Ди, выходящей за рамки придворного врачевания, свидетельствует его письменное «напоминание» царю от 06 июня 1631 года. В нем изложен своеобразный отчёт Артура, касавшийся исполнения царской воли по отправке через Архангельск молодежи за границу, дабы они посвятили себя познанию медицинских секретов. В отмеченном году Артуром Ди было отправлено в заморские земли два будущих эскулапа.

Однако в остальном московская жизнь своей размеренной сытостью раздражала Артура. Ставшее обременительным бездействие, значительное денежное содержание, высокое общественное положение в совокупности лишь нервировали деятельную натуру Ди. Видимо, поэтому неугомонная душа Артура нашла умиротворение в изучении алхимических трактатов, захваченных им из Англии. Кабинетное сие занятие вылилось в написание собственной книги «Fasciculus Chemicus», ставшей первым учебником практической алхимии. Это произведение систематизировало схоластическую путаницу, созданную авторами других трактатов.

Учитывая московские сложности с алхимией, включающие и отсутствие необходимых книг, Артур Ди стал добиваться через короля Карла I возвращения в Англию, осуществлённое год спустя после щедрой аудиенции у русского царя. Переживший казнь покровительствовавшего ему британского монарха Артур занялся обширной врачебной практикой в Норвич (ныне именуемом Норидж), где и скончался в сентябре 1651 году.