Лазарь Модель: Свидание с прошлым (продолжение «Сына кулака»). Глава 12

Год 1942-й. Посетитель.

— Как дела, Пахомов? Что с расследованием? — нарочито официально спросил командир отряда Егора? — пригласив его к себе. — Есть «подвижки?»

В землянке пахло махрой и было душно. От этого трудно дышалось. Егор присел на край топчана для сна.

— Нет, честно признался чекист. — Не могу и предположить, кто бы это мог быть. Убийца ведёт себя очень аккуратно.

Выдавив все это из себя с трудом, парень откинул голову на стенку земляники и нахмурился. Конечно, Егор понимал, что сейчас этими словами он расписался в собственном бессилия, от чего на душе было и раньше-то тяжело, а стало вдвое тяжелее. Но что было делать? Обманывать, что у него появились какие-то зацепки, которых не было и в помине? Нет, такую ложь он даже не рассматривал, как вариант разговора с руководством. Ведь обманываешь-то в первую очередь самого себя.

На некоторое время воцарилась неловкая тишина. Лицо командира стало непроницаемым. Он понимал, что предатель в отряде, это заведомая гибель всего отряда.

Скрутив новую самокрутку и закурив ее, командир, наконец, заговорил и неожиданно предложил:

— А, знаешь, что, давай я тебе дам личные дела на моих бойцов, те, что есть, конечно. Поработай с ними, поизучай, попробуем с этого бока зайти. Вдруг, за что-то зацепишься. На том и порешили.

Пахомов стал брать по одному делу и ночью при свече или свете фонарика, чтобы никто не заметил свет у него, стал изучать. Это были далеко не всегда печатные анкеты, чаще личные сведения, заполненные от руки самим командиром отряда, либо его адьютантом, заполненные наспех между боями, но и они были какие-то давние.

Поначалу Егор испытывал некоторое неудобство от ночного занятия, как будто заглядывал в замочную скважину, наблюдая чью-то жизнь. Он не привык к такой чекистской работе, хотя она была для госбезопасности обычной. Но деваться было некуда. Так, шаг за шагом, он погружался в жизнь отряда с невидимой, теневой стороны.

Люди здесь были разные. Кто-то был направлен сюда с этой местности, будучи рекомендованных райкомом, или подпольем, кто-то вышел из окружения и стал воевать здесь, были даже из репрессированных. Однако, никто не вызывал подозрения, что мог быть причастен к убийству шифровальщицы. Словом, изучение личных дел тоже результата не дало.

И, наверное, опять наступил бы тупик в расследовании, если бы не один случай.

Как обычно, вмешалось Провидение. Пахомов всегда на эту помощь рассчитывал. Конечно, будучи сотрудником Органов, никому об этом не говорил, но в душе надеялся.

Так и произошло. Как-то раз на рассвете, когда все, кроме дозорных, ещё спали, к нему в землянку зашёл партизан отряда, которого он не раз встречал, хотя никогда не обращал на него внимания по той причине, что тот казался неприметным. Парень был выше среднего роста, крепкий в плечах, крестьянского вида, с серыми невзрачными глазами и таким же невзрачным взглядом, в общем, ‘никакой’.

Разбудив Егора, он сказал ему:

— Хочу тебе кое-что рассказать, не обижайся, давай сразу на ‘ты’, так проще будет.

Пахомов был крайне удивлён его приходу, но вида не показал, и, сев в постели, протёр глаза, чтобы окончательно проснуться, после чего пригласил гостя присесть рядом.

Ещё большее удивление вызвало начало разговора:

— Зовут меня Глеб Маркин. И я — немец.

Если бы в этот момент с неба на землянку упала звезда, это, наверное, меньше бы удививило чекиста.

Похоже, по расширившимся зрачкам Егора, посетитель понял его состояние, поэтому практически без паузы продолжил:

— У меня отец был из волжских немцев, а мать русская. У меня её фамилия. Но о том, что я наполовину немец, никто не знает. Даже в военкомате. Отец умер ещё до войны, а документы на него где-то затерялись. Сказал же я об этом, чтобы ты понял, что мне пригодилось знание языка, когда я оказался в плену.

Вот как это было…

Лазарь Модель.