Максим Васюнов: «Его величество работник Василий Дмитриевич». Автору «Московского дворика» 180 лет (Российская газета)

Бывают художники, чья биография не уступает по красоте их шедеврам. Жизнь Василия Поленова как раз из таких. Об этом интеллигенция города Тарусы догадывалась еще в 1915 году, она прямо так и написала в письме мастеру: «…жизнь, которая сама красива и глубока, как большое художественное произведение». Сегодня же ясно не только тарусянам — из всех поленовских картин, нам необходимее всего его собственный портрет на фоне эпохи. Тем более, что его эпоха с нашей, кажется, из одних оттенков.

Любая картина начинается с эскиза, который не всегда совпадает с тем, что получается в итоге. Дворянин, сын дипломата и приятель цесаревича Александра Александровича Василий Поленов в первые тридцать три года своей жизни не очень походил на того, кем все его запомнили — в высшей степени патриотом, филантропом и альтруистом. Он не избежал болезни золотой молодежи — видеть все лучшее в Европе, а Россию нещадно критиковать. Болезнь особенно обострилась во время пенсионерской командировки художника по западным столицам, уже тогда упражняющихся в русофобской риторике.

Поленова тогда отрезвила его сестра-близнец Вера, в архивах хранится ее письмо, боль которого сегодня чувствуется особенно остро: «…в России так нужны люди, что в сто раз лучше сделать для нее четверть предположенного дела, нежели отшатнуться от нее несколькими фактами несправедливости, которые в грубой форме, часто ложные, доходят до вас. Нельзя так резко судить и осуждать того, что сам не видишь, во что сам не вник». Вера Дмитриевна умоляет брата вернуться домой: «Тебе необходимо личное объяснение с Россией и серьезное с ней свидание». Сестра повлияла, или, быть может, друг Илья Репин, который встал на противоположный от Запада берег и заболел «всем русским». Или же сказалась ностальгия по тихим пейзажам, что Поленов успел полюбить в Царском Селе, в Подмосковье, на Севере… Так или иначе, он вовремя понял, что уровень патриотизма измеряется не словами, а делами. В отчетном рапорте в Академию художеств клянется: «Никто более меня не желает вернуться на родины, чтобы моим трудом доказать на деле мою горячую любовь к ней».

Для начала доказать свою преданность родине Поленов решил… на войне. В составе русской добровольческой армии он сражался на сербско-турецком фронте. Его дневники и письма тех месяцев наполнены романтикой, восхищениями, на войну он смотрит как художник: «это довольно красивое зрелище». Режет слух? Но только не тем, кто был на фронте.

Фильм, который в разговорах с журналистами вспоминают мобилизованные и добровольцы спецоперации — «9 рота» Федора Бондарчука. А чаще всего цитируют бойцы художника Джоконду, его ответ на вопрос, почему он не отсиделся в штабе: «Вон видишь танк, красиво, правда?.. Красота — это когда нет ничего лишнего, никакой шелухи, а на войне только жизнь и смерть, ничего лишнего, война — это красиво».

«Поленовский» взгляд на войну по-прежнему дает силы и помогает не сойти с ума.

На своей первой войне Василий Дмитриевич сражался, как лев. Домой вернулся героем, с медалями и сербским золотым орденом, и с еще более окрепшим желанием стать по-настоящему русским. «Если во Франции со мной произошло офранцужение, то почему же в России не произойдет обрусение?..- Пишет он критику Владимиру Стасову. — Кто знает, быть может, я теперь стану на более прямой и твердый путь?..»

Первая остановка на этом пути — этюд будущего «Московского дворика», где в красках русская мечта — мир, укоренившийся быт, церковь, дети.

И ничего лишнего.

А потом опять война, Русско-Турецкая, он прошел ее уже художником при штабе своего друга, цесаревича Александра Александровича, будущий император командовал Рущукским отрядом. Письма художника с болгарского фронта — не для слабонервных, там и разорванные тела, и замерзшие насмерть солдаты, и горы трупов, а рядом с рассуждением о красоте войны звучит вселенская жалость: «Бедное человечество! Когда-то ты перестанешь страдать? Или никогда?» Поленов хорошо изучал историю и культуру, и знал ответы на свои вопросы.

Отсюда смыслы его послевоенной жизни — давать радость и счастье людям. И одной живописи для этого Поленову было мало.

Не покладая рук он трудится в Секции содействия фабричным и деревенским театрам, создает эскизы для упрощенных типовых декораций, сам пишет пьесы и даже ставит их. В 1915 году по проекту Поленова был построен дом театрального просвещения, который его именем вскоре и назовут. По сути, это прообраз театральных кружков и домов культуры — здесь можно было репетировать, брать костюмы, пользоваться библиотекой, и разумеется давать представления.

Но по-настоящему, как строитель и просветитель Василий Дмитриевич развернулся на высоком берегу Оки напротив Тарусы, здесь художник «написал» свой главный пейзаж, с усадьбой Борок, с Троицкой церковью, с Аббатством, с дамбой, с высаженными лесами и аллеями, с двумя школами, наконец, с Большим домом, который сразу задумывался не только как семейное гнездо, но и как музей, Василий Дмитриевич водил здесь экскурсии для бедняков и молодежи.

И все это — своими руками, по своим чертежам, на собственные деньги. Своим топориком, с которым, как потом еще долго вспоминали местные, он никогда не расставался. А история с диорамой? Уже глубоким стариком Василий Дмитриевич несколько лет корпит над ящиком, который показывает картинки со всего мира, и затем лично ездит со своей «кругосветкой» по окрестным школам и деревням, объясняет друзьям, которые все никак не привыкнут к его чудачествам: «Вы подумайте, как живут крестьяне. Полгода холода, темноты, ничего кроме трактира. С тоски можно умереть. И вдруг кругосветное путешествие!».

Но интеллигенты его так и не поймут, Леонид Пастернак на смерть коллеги скажет красиво, но не точно: «Он был единственный в полном и лучшем, не одиозном смысле слова джентльмен-европеец и аристократ». Куда точнее выразится близкий друг художника, преподаватель Леонид Кандауров: «его величество работник Василий Дмитриевич».

Лучшей подписи к портрету Поленова не придумать.

В музее-заповеднике Поленово к юбилею художника открылась выставка «Василий Поленов — универсальный человек». Живопись, графика, фотографии, архитектурные проекты мастера — все говорит о том, что Василий Дмитриевич был не только художником. «Я люблю все искусства, все они мне дороги, архитектурой я занимался, поэзией и скульптурой наслаждался, а живописью и музыкой я живу», — так написал он в одном из писем. Выставка задумана как большой межмузейный проект и будет последовательно проходить на двух площадках: в выставочном зале Фахверк в Поленово и Поленовской даче в Абрамцево, где он участвовал в создании церкви. На берегу Оки выставка работает до 20 июня.

Наталья Поленова, правнучка художника, директор музея-заповедника В.Д. Поленова»:

Мы планируем на 180-летие, минимум, два крупных проекта. Один из них — монографическая выставка Василия Поленова в Русском музее. Поленов вернется в Санкт-Петербург, в родной для него город. Выставка пройдет с августа по ноябрь в Корпусе Бенуа.

Второй проект связан с музеем-заповедником «Гатчина». В том же Русском музее есть малоизвестная поленовская работа — «Командующий Рущукским редутом или Наследник в ставке». На ней изображен Александр III, с которым Поленов был знаком с детства. Директор Гатчинского музея-заповедника Василий Панкратов выдвинул оригинальную идею устроить выставку, посвященную взаимоотношениям императора с художником. Это история длиною в жизнь: начиная с детства, где они играли на одной детской площадке, через Балканскую войну и историю покупки государем поленовского полотна «Христос и Грешница». Именно на эти средства и была построена на Оке усадьба. Выставка обещает быть чрезвычайно интересной из-за большого количества малоизвестного материала.

Планируем мы и зарубежный проект. Моя мечта, чтобы Поленов вернулся не только в Санкт-Петербург, но и на Святую Землю, которую любил и которую много писал. Вместе с Россотрудничеством мы готовим выставку в Египте. Так что в юбилейном году имя Поленова будет звучать в полную силу!