Младший брат Иосиф Абрамович Кассиль

Девятилетний Левушка Кассиль и его младший брат Ося делили пополам радость, грусть, наказание… Февральским вечером 1914 года им довелось делить как раз последнее. Братья отсиживали в углу наказание. Именно отсиживали, поскольку папа, известный Покровский врач Абрам Кассиль, считал «стояние в углу негигиеничным и не ставил в угол, а сажал».

«На 12-й минуте братишку, как младшего, помиловали,— вспоминал в своей книге старший брат Лев Кассиль,— но он отказался покинуть меня, пока мой срок не истечет, и остался в углу. Несколько минут затем мы вдумчиво и осязательно исследовали недра своих носов… когда носы были исчерпаны, мы открыли Швамбранию».

Так появилась одна из удивительнейших стран — Швамбрания, и одним из ее открывателей был Оська, Иосиф Кассиль, покровский мальчик. Преданный друг своему старшему брату Льву, Ося использовал все свои детские силенки для укрепления и развития новооткрытой страны. Он даже был автором первой швамбранской карты. Ося срисовал с одной зубоврачебной рекламы большой зуб с тремя корнями, напоминавший букву Ш, заглавную букву Швамбрании. Этот зуб стал символом новой страны.

Годы спустя писатель Лев Кассиль в повести «Швамбрания» так представил читателям младшего брата: «Оська великий путаник, подражатель и фантаст. Для каждого предмета он находил совершенно новое предназначение. Он видел вторую душу вещей».

Маленький Ося и впрямь так неузнаваемо и неожиданно перевирал слова, что окружающие смеялись до слез. Он путал помидоры с пирамидами, вундеркинда с «Ундервудом» (название пишущей машинки), а «сиволапый мужик» в его понятии был велосипедист, или, как Ося называл его, «велосипый мужчина». Однажды взволнованный Ося прибежал к старшему брату и рассказал, что незнакомый солдат на улице спросил у него, как пройти в Швамбранию. Потом выяснилось, что солдат искал всего лишь штаб армии, располагавшийся тогда в Покровске.

Иосиф Кассиль выучился читать, когда ему не было, пожалуй, и четырех лет. Он читал и запоминал все, что видели глаза. Вся хаотическая информация перемешивалась в его детской головке, не отделяя главного от второстепенного или ненужного.

Как-то в 1918 году один покровский художник-оформитель спросил у десятилетнего Оси, помнит ли он, что было написано на вывеске на углу Базарной площади и Хорольского переулка (теперь площадь Ленина и Театральная улица), недалеко от дома, где жили Кассили. Мальчик без особых раздумий ответил на память: «Магазин „Арарат“, фрукты, вино, мастер печных работ П. Батраев и трубная чистка, здесь вставать за нуждой строго воспрещается».

В том же 1918 году Осю приняли в школу и выдали соответствующий документ, на котором «временно заведующий» школой первой ступени, бывший маляр, начертал резолюцию: «…хотя сильный недобор года рождения, но принять за умственные способности. Уже может читать мелкими буквами».

В школе Осе нравились уроки рисования и то, что учащимся регулярно выдавали сахар. Вскоре у него появилось увлечение сильное и длительное.

«Оська совершенно помешался на французской борьбе, — вспоминал Лев Абрамович Кассиль. — В классе он был самый крохотный. Его все клали даже „одной левой“. Но дома он возмещал издержки своей гордости. Он боролся со стульями и подушками. Он разыгрывал на столе матчи между собственными руками. Руки долго мяли и тискали одна другую. И правая клала левую на все костяшки…».

Шли годы. Круто менялась жизнь в России, в Покровске. Иосиф Абрамович Кассиль, получивший высшее историческое образование в Саратовском университете, увлекался, кроме истории, литературой, театром, изобразительным искусством. А еще он с нетерпением ждал писем из Москвы от старшего брата и встреч с ним.

В 1931 году на московский адрес Льва Кассиля (Радищева, 14) пришло короткое письмо из Покровска: «Довольно мы наплодили с тобой несуществующих ублюдков. Дочка у меня настоящая, и никаких испанцев и швамбранцев. Извини меня, но я назвал ее Натуськой. Будет, значит, Наталья. С братским приветом Ося.

Кстати, если есть возможность достать в Москве материал для пеленок, купи какого-нибудь там полумадама».

Неизменный Ося, как и в детстве, путал слова: вместо «мадаполам» написал «полумадам».

Узнав о рождении племянницы, Лев Абрамович с женой приехал в Покровск. Большая квартира родителей на Аткарской улице наполнилась шумом, суетой и весельем, какие бывают в праздничные дни или во время приезда долгожданных гостей.

Иосиф задерживался. Кроме преподавательской работы в техникуме, он читал лекции на заводах и фабриках Саратова. Когда он, уставший, небритый, наконец вошел в комнату, его встретили объятия и торжественная речь брата по случаю рождения Натальи.

— Ну хватит петь эти самые гамадрилы, — остановил Льва Иосиф, по обыкновению путая слова: вместо «мадригалы» — «гамадрилы».

После ужина Лев Абрамович читал главы из своей «Швамбрании», а герои этой книги сидели внимательными слушателями.

Дня не хватило на разговоры, и братья продолжили их далеко за полночь. Они все не могли наговориться, будто предчувствовали, что злой рок скоро разлучит их навсегда.

К середине тридцатых годов Иосиф Абрамович Кассиль стал одним из активнейших литераторов Саратова. Почти в каждом номере областной газеты «Коммунист» появлялись его критические заметки на спектакли, кинофильмы, литературные произведения, биографические очерки. В 1935 году появились его рецензии на спектакли саратовских театров драмы и оперы и балета, критические разборы стихотворных и прозаических сборников, статья о Владимире Маяковском. В следующем, наиболее плодотворном для Иосифа Кассиля году он опубликовал, кроме рецензий на книги, статьи об Александре Пушкине и Николае Островском, о Дмитрии Фурманове и выдающейся балерине Екатерине Гельцер, приезжавшей не раз на гастроли в Саратов и Покровск, о нашумевшем тогда кинофильме «Семеро смелых». В конце мая 1936 года состоялся перелет самолета «Сталь-3» из Москвы в Саратов. Иосиф Абрамович, как участник полета, поделился впечатлениями с читателями саратовской газеты.

В начале 1937 года вышли статьи И. Кассиля о Гете, Герцене, снова о Маяковском, рецензия на книгу о предшественнике Пушкина В. А. Жуковском, на кинофильм «Депутат Балтики».

В 1936 году умер Максим Горький. Среди телеграмм с соболезнованием со всех концов мира в Москву была отправлена одна из Саратова, от областной писательской организации. Первым подписал эту телеграмму ответственный секретарь этой организации Иосиф Абрамович Кассиль.

Возглавлять областной союз писателей было нелегко. Кассиль много времени отдавал этой работе, проводил всевозможные писательские собрания, принимал участие в обсуждении новых книг саратовцев. И все это при огромной занятости в институте механизации и электрификации сельского хозяйства имени М. И. Калинина, где он преподавал на кафедре истории партии.

Иосиф Абрамович участвовал в 1935 году в организации альманаха «Литературный Саратов» и был его соредактором вместе с местными писателями Валентином Смирновым-Ульяновским и Вадимом Земным (псевдоним Ивана Глухоты).

В третьем номере альманаха, вышедшем в тридцать седьмом году, была опубликована повесть И. Кассиля «Крутая ступень». Ее герой, преподаватель сельхозинститута Измайлов, на собрании не был принят в партию. Сначала он впал в полную депрессию, потом находит в себе силы для полезной деятельности в коллективе своего института, разоблачает попутно и выдает секретарю горкома партии группу неблагонадежных лиц. После их ареста Измайлов, просветленный и возвышенный, снова начал готовиться к вступлению в партию. И читатель уверен, что эта попытка будет удачной.

На повесть И. Кассиля областная газета «Коммунист» в номере от 8 июня откликнулась рецензионной заметкой А. Лебедева, озаглавленной «Антисоветская повесть».

«Единственно, что автору удалось, — писал Лебедев, — это восхвалить и показать во весь рост героя повести Измайлова — презренного карьериста и шкурника (по мнению автора — лучшего советского специалиста), опорочить партийные органы, оклеветать советских студентов и коммунистов и замазать вредительскую деятельность врагов народа. Вместе с тем автор повести позволил себе ряд откровенных контрреволюционных выпадов».
Многих, знавших Иосифа Кассиля и его творчество, удивила тогда эта газетная публикация. Честный коммунист, искренне преданный партийной идеологии, в лекциях и беседах часто оперировавший цитатами из Ленина и Сталина, он и в мыслях, тем более в печати, не допускал антисоветских и антипартийных настроений.

Тогда чем же объяснить высосанное из пальца обвинение? Быть может, это своего рода еврейский погром?

О еврейских погромах в России, в частности в Саратове, Иосиф Кассиль узнал еще в 1915 году из разговора со старшим братом. Тогда же Ося спросил:

Леля? Ты говоришь: еврей. А что такое еврей?
Народ такой… Бывают разные: русские, немцы, французы. А мы евреи. Папа — еврей, ты — еврей…
И мама еврей?
Да…
Потом Ося спросил у мамы:
Мама, а наша кошка тоже еврей?..
Теперь, видимо, уже не узнать, что двигало перо некоего Лебедева, начиненное заведомой клеветой, но от его заметки, как сейчас говорят, «процесс пошел».

20 июня того же года в областной газете появляется новый пасквиль на саратовскую писательскую организацию и ее руководителя И. Кассиля с оптимистическим заголовком «Новые требования, новые задачи». В ней автор, уже упоминавшийся здесь Вадим Земной, обвинил в преступной деятельности руководство областного отделения Союза советских писателей, попутно сообщив, что Иосиф Кассиль уже изгнан из партии…

А из партии в тридцать седьмом, как известно, без последствий не изгоняли. Тем более что в своей статье Земной сообщил: «Некоторые саратовские писатели систематически около года сигнализировали о вредительской деятельности Кассиля».

По поводу этой статьи саратовские литераторы только пожимали плечами. Вадим Земной?! Он ведь не только соратник Иосифа Кассиля по работе в редакции «Литературного Саратова». Его многие считали другом семьи Иосифа Абрамовича. В памяти еще была свежа прошлогодняя повесть Вадима Земного «Орден Ленина» с посвящением «Октябренку Нате Кассиль», дочери Иосифа Абрамовича.

Эта самая Ната, теперь Наталья Иосифовна Новожилова, десятилетия спустя рассказывала о страшном пережитом в тридцать седьмом саратовскому журналисту Виталию Азефу.

Когда ей, шестилетней девчушке, сказали, что папа уехал в длительную командировку, она тихо, добросовестно ждала его, с тайной надеждой на гостинец, привезенный папой из командировки, коробку шоколадных конфет. А однажды ночью в саратовскую квартиру Кассиля снова пришли мрачные, грубые люди. Они приказали Наташиной маме, Зинаиде Петровне Кассиль, собрать самые необходимые вещи, взять дочь и пройти в ожидавшую у подъезда машину.

Куда мы поедем? — спросила Ната у матери.
Мать промолчала. Но ответил один из сопровождавших мужчин. Не скрывая злобы, он сказал: Поедешь к своему отцу.
Зинаида Петровна оказалась в тюрьме, а Наташу отправили в детский приемник.

«Маме прежде всего предложили отказаться от мужа — врага народа, — рассказывала Н. И. Новожилова журналисту. — Мама на это ответила, что мужа своего считает честнейшим коммунистом и клевете на него не поверит никогда. С мамой особенно не спорили. Дали ей восемь лет, которые она и отсидела от звонка до звонка. Нет. Ее не мучили. Одна беспокойная пытка была — она ничего не знала о муже и дочери. Потом, когда мы снова стали жить с мамой, она мне много рассказала об отце. Он был бессребреником, получал партминимум. Работал по шестнадцать-восемнадцать часов в сутки и считал потерей те часы, что уходили на сон. Ненавидел мещанство и вещизм. Обстановка в доме была более чем скромная: кожаная софа и стеллажи с книгами. Никаких буфетов, дорогой посуды. Зато помню огромный плакат с изображением Ленина, во весь рост, на лощеной бумаге… Папа не придавал значения одежде. Носил косоворотку или рубашку апаш. Был он жизнерадостным, общительным, доброжелательным, азартным человеком…

Мама отбывала свой срок наказания на станции Потьма, потом ее перевели в Джезказган. В 1943 году она получила извещение о том, что И. А. Кассиль скончался в Норильске».

После ареста и суда Иосифа Кассиля отправили в свердловскую тюрьму, где он находился вместе с другим известным саратовским прозаиком Виктором Федоровичем Бабушкиным, автором вышедших в двадцатые годы книг: «На правильную линию», «В царских погонах», «Жизнь», «Враги», «С ружьем по лесам и болотам».

Бабушкин, кстати сказать, как и Кассиль, был осужден по ложному обвинению, а после реабилитации в начале пятидесятых годов вернулся из заключения и поселился в городе Энгельсе, поскольку в родном Саратове бывшему зэку жить воспрещалось.

Из свердловской тюрьмы Иосифа Кассиля перевели в другую, затем в третью, все дальше от любимой Волги. Саратовская писательница Валентина Михайловна Мухина-Петринская, арестованная по одному с Кассилем провокационному доносу Вадима Земного, волей судьбы встретилась с Иосифом Абрамовичем уже на Дальнем Востоке. Некогда красивый, высокий, стройный, темноволосый — теперь Иосиф Кассиль выглядел изможденным, сильно похудевшим, опустошенным. Он сказал своей давней знакомой:

— Валя, если тебе посчастливится вернуться, передай привет родителям, жене, дочке, брату и скажи им: меня оклеветал Вадим Земной.

Лев Кассиль пытался помочь брату. Используя свое популярное имя, он встречался с некоторыми влиятельными чиновниками Комитета государственной безопасности. Известный писатель для гебешников не авторитет. В их кабинетах и подвалах побывало множество крупных деятелей литературы, искусства, театра… Льву Абрамовичу сказали без обиняков: «Если не хочешь оказаться рядом с братом, оставь свои пустые хлопоты».

Встречаясь с интересующимися судьбой ее отца, Наталья Иосифовна Новожилова-Кассиль заключает беседу, как правило, показом документов из бережно сохраняемого семейного архива. Вот один 13 них, поступивший из Военной коллегии Верховного суда СССР датированный 31 января 1957 года: «Дело по обвинению Кассиля Иосифа Абрамовича пересмотрено Военной коллегией Верховного суда СССР 23 января 1957 года. Приговор Военной коллегии от 21 января 1938 года в отношении Кассиля И. А. по вновь открывшимся обстоятельствам отменен, и дело за отсутствием состава преступления прекращено. Кассиль И. А. реабилитирован посмертно».

Четыре месяца спустя военная прокуратура Саратова прислала жене И. Кассиля другой документ.

«Гражданке Кассиль Зинаиде Петровне сообщаю, что дело, по которому Вы были осуждены в 1938 году, определением суда от 8 апреля 1957 года прекращено за отсутствием в Ваших действиях состава преступления. Официальную справку о Вашей реабилитации Вы получите из Саратовского областного суда, куда нами направлено Ваше заявление от 18 марта 1957 года.
Пом. военного прокурора…»

Здесь уже упоминалось о повести Иосифа Кассиля «Крутая ступень», от которой автор, споткнувшись о черную душу Вадима Земного, шагнул в пропасть. Доверчивый человек, Кассиль эпиграфом к своей повести избрал слова И. Сталина: «Людей надо заботливо и внимательно выращивать, как садовник выращивает облюбованное плодовое дерево».

В Покровске на улице Коммунистической под № 49 стоит одноэтажный старый, но еще крепкий дом. Думается, что, проходя мимо него, покровчане должны знать: здесь начала свою жизнь одна из примечательнейших семей города, оставившая заметный след в культурном прошлом не только Покровска и Саратовской области, но и всей России.

Г. Мишин.

Источник: izbrannoe.com                    через: Шахар