Не только то перо, иль пёрышко застряло

Не только то перо, иль пёрышко застряло
В непревзойдённой тишине.
Прости меня за то, что мало
Мне этой осени во сне.

За высказанный мат в подушку.
За длительность вокзальных слов
За глубину разбитой кружки.
За этот сказочный улов.

За то, что, как могу, то плачу
И, созерцая прошлый бред,
Я оставляю часто сдачу
Во имя будущих побед.

….

Проси у рук, чтоб крепко в клятве
Не ослабели. И без сил
Не падали. Как друг заклятый.
И, чтоб я тел не выносил.

Прости меня за просо, осень.
За дней медлительный редут.
За то, что есть во мне вопросы
А, коль сумеют, то спасут.

И вынесут негромко в слове.
И не дадут обресть звезду.
Оставь меня. Здесь всё не ново.
Я вновь за камушек сойду.

И, слыша заморозков повесть,
В глухой провинции. Во сне.
Я ощущаю бестолковость,
В пропавшей утром тишине.

На дне пруда есть темень наша
И блеск невидного стекла,
А остальное это каша,
И терракотовая мгла.

И только осень в глянцах робких,
И только б выбиться из сил.
И те распутья в крик сороки.
И то, что больше я просил.

Лишь бредить новою пижамой.
Красавицей моей Москве.
С женой. С рассерженною мамой.
И долгой улицей по тьме.

Василий Титов.