Ольга Иорданская: Апракса — королевишна

Евпраксия, дочь Всеволода Ярославича, с малых лет была не по-женски честолюбива. В переводе с греческого ее имя означало «счастливая», и она не сомневалась, что ее жизнь будет соответствовать имени. Примером ей были ее тетки Анна и Анастасия, правящие королевы Франции и Венгрии. Ей тоже хотелось править, и пока все складывалось как нельзя лучше.

Ее еще девочкой подростком сосватал маркграф Саксонии Генрих Штаденский. «B конце лета 1083 года по дорогам Саксонии шел невиданный караван. Впереди ехали легковооруженые дозорные, далее — лица духовного звания, карета с гербом правителя Саксонии маркграфа Генриха Штадена (Длинного), а позади кареты — люди в нездешних, чрезвычайно богатых одеждах посольство великого князя Киевского. Завершали процессию многочисленные повозки и фрьегард, состоящий из закованных в латы рыцарей-крестоносцев. Но главным, что заставляло изумленно таращить глаза жителей городов и деревень, через которые пролегал путь каравана, были диковинные двугорбые лошади, навьюченные поклажей.

В карете на мягких подушках покачивалась русская княжна Евпраксия, ради которой, собственно, и была затеяна вся эта пышность. Ей недавно исполнилось тринадцать лет, но уже год она была невестой и теперь направлялась к жениху, которого никогда не видела прежде».

Почтительные рыцари и великолепная карета, высланные Евпраксии навстречу будущим мужем, свидетельствовали о том, что и впредь ее ждут почет, уважение и богатство. Но вряд ли даже в самых невероятных мечтах могла представить княжна, какой высоты власти она достигнет и какие трудности ей предстоит пережить.

Она была умна, хороша собой и весьма образованна для своих лет. Когда ее доставили в Кведлинбургский монастырь, где по традиции постигали науки дочери немецкой знати, а игуменьями были только принцессы королевской крови, выяснилось, что многое из того, чему ее собирались обучать, для Евпраксии секретом не являлось. При киевском дворе княжон учили грамоте, математике, греческой философии, врачеванию, иностранным языкам и азам астрологии. За три года в Кведлинбурге она выучила вдобавок латинский и немецкий языки. Евпраксия перед венчанием сменила веру и имя. Смена веры была обязательным условием. В европейскую историю Средних веков она войдет под именем Адельгейда.

Но не успела отгреметь свадьба как жених умер. Семнадцатилетняя вдова сразу ощутила себя лишней при саксонском дворе. Предаваться трауру она предпочла в монастыре под опекой аббатисы Адельгейды, сестры Генриха IV. Казалось бы надо возвратиться домой. Но вот тут и начинается авантюрный роман русской княжны. Еще не кончился траур а Адельгейда уже невеста Генриха IV.

Есть версия, что женитьбой на бывшей русской княжне император «Священной Римской империи» искал союза с Киевской Русью. Кроме того, считается, что у него были планы склонить Русь к католичеству по времени объявление о будущем браке императора совпало с посольством, которое ставленник Генриха антипапа Климент направил в Киев. Однако ничего из этих затей не вышло. Византийский император Иоанн II Продром, видевший в Генриxe IV основного соперника в борьбе за главенство в Европе, употребил все свое влияние, дабы удержать Русь подальше от Германии. Он ясно дал понять, что относится к новому замужеству Евпраксии отрицательно, и тем самым поставил Всеволода перед выбором. Поколебавшись, киевский Князь заверил Иоанна II в верности давнему союзу с Византией, сделав, таким образом, невозможным союз с Германией.

Другая версия, что брак не был политическим расчетом, а Генрих действительно был влюблен. Это было в характере Генриха он очень быстро увлекался. Евпраксия и Генрих могли видеться еще во время обучения Евпраксии -Адельгейды в монастыре, ведь аббатиса была сестра императора. Адельгейда, приехавшая в Германию хорошенькой девочкой, к семнадцати годам расцвела и превратилась в настоящую красавицу. Так говорят о ней все без исключения хроники. Овдовели они почти одновременно, и после этого ничто уже (кроме приличий, но приличия Генрих всегда пускал побоку!) не мешало ему объявить Адельгейду невестой.

Генрих IV был крупнейшим государственным деятелем, во времена его правления «Священная Римская империя» включала в себя нынешние Германию, Австрию, Чехию, Швейцарию, Нидерланды, Бельгию, большую часть Италии, запад Польши. Вся его жизнь проходила в сражениях — и с немецкими князьями, и с близлежащими государствами, но особенно острое противостояние сложилось с римскими папами. Воинственность, властность и необузданность в страстях были чертами личности императора. Трон достался ему, когда он был шестилетним мальчиком. Ранняя власть испортила Генриха.

В надежде отвратить юного императора от беспутной жизни Ганно Кельнский уговорил его вступить в брак с Бертой Сузской, представительницей одной из знатнейших итальянских династий, но женитьба ничуть не повлияла на Генриха. Ему было только шестнадцать, а он уже был безнадежно испорчен. Необузданное влечение к женщинам доводило до преступлений: император силой брал жен своих подданных, а тех, кто пытался отстоять честь свою и жены, лишал жизни.

Но никакому объяснению не поддается мерзость, совершенная им, по сообщению немецких хронистов Бруно и Ламберта, в отношении своей собственной сестры Адельгейды (той самой, что руководила обучением Евпраксии в Кведлинбургском монастыре), — Генрих подговорил приближенного изнасиловать ее и сам держал Адельгейду за руки, когда тот выполнял приказ. Бруно и Ламберт пишут и о кровосмесительных отношениях самого Генриха IV с Адельгейдой. Эти истории вышли наружу, и саксонские князья пытались воспользоваться ими, чтобы низложить Генриха, и даже дважды в 1073 году съезжались для этого, но император сумел устоять — а затем и жестоко наказал наиболее ярых своих противников.

И вот вопрос: знала ли обо всем этом юная вдова? Многие исследователи считают, что она могла и не знать склонностей своего будущего мужа. Возможно какие то слухи и доходили до нее. А как же сестра императора, почему не предупредила, или трудно предположить, что та обсуждала со своей тезкой пережитый позор.

Семнадцатилетняя Евпраксия-Адельгейда оказалась в чрезвычайно сложном положении: одна, в чужой стране, с перспективой навсегда оказаться запертой в монастырских стенах… И тут вдруг самый могущественный европейский монарх предлагает ей руку и сердце. Может и тщеславие Евпраксии стать императрицей пересилило и как любая женщина думала, что своей любовью сможет изменить мужа. Генрих хоть и был старше ее почти на двадцать лет, он был хорош собой: высок, тонок в талии, ловок в движениях, в глазах горит огонь.

Воображение, должно быть, рисовало ей радужные картины, в которых любовь, свобода и власть сплетались в единое целое. Но в жизни все оказалось совсем не так — ожиданиям Адельгейды сбыться было не суждено. Не прошло и нескольких месяцев после свадьбы, как Генрих, охладев к жене, определил ей роль послушной исполнительницы собственной воли. Но тут коса нашла на камень — к удивлению своему, Генрих обнаружил в Адельгейде натуру твердую, не склонную к безропотному подчинению. Это стало для него неприятным сюрпризом — первая жена Берта Сузская никогда и ни в чем ему не перечила. Потянулась череда семейных скандалов, и доходило до того, что император поколачивал жену.

Но Адельгейда даже представить не могла, чем ей все это грозит. Потеряв интерес к ней как к женщине, Генрих не только не оставил ее в покое, но и определил ей невероятную роль, страшную даже по тем временам. Вот что пишет о дальнейшем Лев Гумилев в книге «Древняя Русь и Великая степь»: «Генрих IV принадлежал к сатанинской секте николаитов, мистерии которой, как у всех сатанистов, заключались в надругательстве над церковными обрядами и таинствами. Он вовлек свою жену в участие в мистериях: на ее обнаженном теле служили кощунственную Мессу». И дело не ограничилось только «службами» — черные мессы николаитов, которые не считали прелюбодеяние за грех, завершались разнузданными оргиями. Хронист Гергог постфактум описывает происходившее так: «к участию в сих таинствах была привлечена новая императрица, которая ничего о них прежде не ведала. Испытавши сие бесчестие и на других и на себе, она молчала сперва из-за женской стыдливости, когда же злодеяния превысили женское ее терпение, она открыла их священникам и епископам и стала искать случая для бегства».

«Анналы монастыря Св. Дисибода» сообщают, что король позволял «бесчестить» свою супругу приближенным и принуждал к этому своего сына Конрада, но тот «отказался осквернить ложе отца». Довольно странно, что, зная обо всем этом, некоторые немецкие историки объясняют изуверское обращение Генриха с женой ее «недостаточно целомудренным поведением».

В 1090 году Генрих отправился в третий по счету антипапский итальянский поход. Адельгейда, по обычаю, сопровождала его. Супруги обосновались в Вероне, неподалеку от которой шли военные действия между войсками Генриха IV и Папы Урбана II. И здесь на фоне событий, перекраивающих карту Европы, между Генрихом и Адельгейдой развернулась решающая драма.

На третий год веронской жизни Генрих заточил жену под арест. «Ее поведение вскоре вызвало его подозрения, и он подумал, что партнером в ее грехе является родной старший сын Конрад, коронованный в 1087 году германским королем», — сообщает Британская энциклопедия. Впрочем, непосредственной причиной заточения стал, как утверждается, переход Адельгейды на сторону политических противников мужа. Но единственным противником Генриха, которого знала императрица лично, как раз и был Конрад. Прибыв в Верону вместе с императорской четой, Конрад вдруг предал отца и перебежал к злейшим врагам Генриха и сторонникам Папы Урбана II — супругам графине Матильде Тосканской и герцогу Вельфу, бывшему, кроме всего прочего… союзником киевского князя Святополка, двоюродного брата Евпраксии-Адельгейды, который взошел на престол после смерти Всеволода Ярославича.

Некоторые немецкие историки прямо обвиняют императрицу в том, что она склонила к измене Конрада, помогая тем самым своей далекой родине, хотя это выглядит явной натяжкой. Тем не менее из немецких хроник явствует, что именно Адельгейда стала причиной (или, по крайне мере, одной из причин) разлада между отцом и сыном. Она и Конрад были ровесниками. Но ни один немецкий хронист не обвиняет Адельгейду что она позволила себе что то лишнее с Конрадом.

Адельгейде удалось бежать из Вероны, видимо не без помощи Матильды Тосканской, которая хотела узницу использовать в своей политической игре. Как удалось ей бежать есть несколько версий, но уже на территории не подвластной Генриху ее встречают с почестями сам коленопреклоненный Конрад. Адельгейда становится заложницей любви и политики.

По требованию Конрада (а за его спиной угадывается Матильда Тосканская, чья вражда с императором имела фамильные корни) она подала на Генриха IV жалобу Папе, в которой огласила подробности своей семейной жизни с императором. Результатом этой жалобы стали два церковных собора — в швабском городе Констанце и в итальянской Пьяченце, причем на второй собор, открывшийся 1 марта 1095 года, прибыли епископы из Италии, Бургундии, Франции, Германии, а всего в нем участвовало около четырех тысяч человек. Столь представительные собрания в Средние века можно сосчитать на пальцах, но многолюдность собора в Пьяченце не удивляет — решалась судьба Европы на многие годы вперед. По сути, события, которые венчал этот собор, положили начало развалу «Священной Римской империи», так и не сумевшей из аморфного надгосударственого образования превратиться в единое государство с четко очерченными границами.

А кульминацией самого собора стало выступление императрицы Адельгейды. Возможно, правы те, кто считает ее инструментом в руках Папы Урбана II и других противников Генриха, но несомненно и то, что у Адельгейды были личные счеты с человеком, который номинально еще считался ее мужем. Ее речь потрясла собравшихся — Адельгейда была бесстрашна и беспощадна: сжигая за собой мосты, она в подробностях рассказала обо всех гнусностях, которые творились Генрихом и при его участии. Это было невероятно и — самоубийственно! Ибо при этом она не могла не рассказывать и о своем — пусть и принудительном — соучастии в сатанинских оргиях.

Генриха отлучили от церкви и посадили под стражу, а его брак с Адельгейдой объявили недействительным. Это был триумф католической церкви, но не Адельгейды. После этого процесса от Адельгейды многие отвернулись, даже ее сторонники. Конрад включился в борьбу за престол, Адельгейда ему уже была не нужна, она сыграла свою партию, а Генрих довольно быстро оправился от полученных ударов. И в нем взыграли прежние амбиции. Адельгейде стало ясно, что в Италии ей оставаться опасно и она переезжает к своей тетке в Венгрию, где несколько лет проживет под покровительство Анастасии Ярославны. Но угрозы будут достигать ее и там. И она решит вернуться на родину.

Сидящий на престоле Святополк Изяславович встретил ее равнодушно, а потом, когда вслед за прибытием Адельгейды, дошли подробности ее выступления на церковном соборе в Пьяченце, равнодушие сменилось враждебностью. Особенно усердствовало духовенство, осуждавшее Адельгейду за то, что она выступила против своего мужа. Слухи о ее выступлении на соборе в Пьяченце в искаженном виде проникли в народ, и в некоторых былинах она именуется волочайкой, так звали женщин легкого поведения. Мораль того времени равным образом распределяла позор между насильником и жертвой насилия, и православная Русь ничуть в этом смысле не отличалась от католической Германии.

Гонимой всеми бывшей императрице не оставалось ничего более, как уйти в монастырь. Случилось это в декабре 1106 года, через несколько месяцев после смерти ее отлученного от церкви мужа. Адельгейда вновь приняла православие и вернула себе прежнее имя.

Основательницей и настоятельницей монастыря Св. Андрея, приютившего Евпраксию-Адельгейду, была ее сестра Янка, после несостоявшегося замужества посвятившая себя Богу (второе название монастыря Св. Андрея — Янчиный). Судьба вновь соединила сестер, проживших такие непохожие жизни: одна смиренно в тихой монастырской заводи, другая непокорно в средоточии европейских бурь.

Посмертная история Генриха IV столь же страшна и невероятна, как и его жизнь. Его похоронили со всеми почестями, но сын Генрих (будущий император Генрих V), которого он объявил наследником вместо мятежного Конрада, но с которым также не сумел поделить власть, приказал выкопать тело отца, и оно пять лет пролежало непогребеным в недостроенной часовне.

Последние десять лет отпущенного ей земного срока Евпраксия провела в строгом посте и молитвах. Она умерла в 1109 году, не дожив и до сорока. Похоронили ее — женщину, повлиявшую на судьбу Европы, как обычную монахиню.

Ольга Иорданская.