Сын кулака: Я не пойду воровать (часть 5)

Детский дом дохнул на Гошку смрадом чужеродного места и майским холодом, плохо обогреваемого здания. Судя по всему, в прошлом тут жили богатые люди, может, купцы, но сейчас это было угрюмое двухэтажное сооружение, да и лица ребят, снующих то там, то здесь, тоже не отличались особой приветливостью.

Гошка, растерянный и немного подавленный, несмело вошёл во флигель заведующего, стоявшего чуть в отдалении.

– Новенький пожаловал, – по-дружески улыбнулся директор, с круглым благодушным лицом и волосами, зачесанными набок. На вид ему было лет сорок, не больше.

– Ну, давай будем знакомиться, – продолжил он также добродушно. – Меня зовут Василий Петрович. А тебя как звать-величать?

– Егор Пахомов, – по-взрослому представился Гошка.

– Егорка, значит. Ну, что же, добре. Иди в пятую палату, на втором этаже. Там как раз комната на двоих. На первом этаже у нас большие ребята живут.

Соседом Гошки оказался двенадцатилетний подросток с каменным лицом, который мрачно отрекомендовался: «Паша». Парень был не только старше на три года (Гошке только-только исполнилось девять), но и выше сантиметров на пять. Рослый и долговязый, он совсем не понравился Гошке. И действительно, в тот же день у них произошла стычка.

Дело было под вечер, когда Гошка снял свою грязную рубашку, оставшись в одних трусах. Пашка подошёл к нему и со словами «Отдай мне!» попытлася сдёрнуть с него крестик на цепочке. Который раз уже за этот длинный-предлинный день Гошка ощутил себя не маленьким. Сжав, что есть силы свой небольшой кулачок и вобрав в него всю накопившуюся за последние два месяца горечь и злость, он ударил парня резаным ударом сверху вниз. Этого Гошка не ожидал сам от себя, но Пашка как подкошенный рухнул на пол, а поднявшись, больше не подходил.

Жизнь в детском доме

Жизнь в детском доме потекла своим чередом. Наутро ребятам давали картошину с небольшим кусочком чёрного хлеба, в обед – миску похлёбки непонятного происхождения, а вечером в железной кружке какой-то настой, как потом Гошка выяснил, приготовленный на коре дуба.

Это полуголодное существование считалось царским. Днём ребята работали: кто сапожничал, кто шил одежду, а кто-то работал на токарном станке. Таких, правда, было совсем немного.

Один раз Гошка заметил, что его сосед прячет что-то в тумбочку, озираясь по сторонам. Когда тот вышел, мальчик осмотрел спрятанное. Это оказалась какая-то одежда, явно где-то сворованная. Затем эта одежда также странно пропала, а у Павла появились деньги.

Как-то в детский дом приехала комиссия и стала ходить по комнатам, проверяя, как дети живут, заглядывая в том числе в тумбочки. И тогда в кровати Гошки под матрацем обнаружили рубашку на взрослого человека. Вечером его вызвал к себе заведующий.

– Чьё это? – спросил он строго. – Ты что, воруешь?

– Нет, – ответил Гошка, – это не моё, мне подбросили. Больше ничего мальчик говорить не стал.

Василий Петрович отпустил мальчика, только на следующий день к нему зашёл один из взрослых уже ребят, живших внизу на первом этаже, и позвал к ним.

Гошку напоили настоящим крепким чаем и дали бутерброд с колбасой. Когда он все съел, к нему подошёл старший из них и сказал:

– Есть одно заведение недалеко, хлебное место. Сегодня вечером мы пойдем туда, «обчистим» его, ты только на «стрёмя» постоишь.

– Я не пойду воровать, – покачал головой Гошка из стороны в сторону.

Услышав отказ, большие ребята стали избивать его, сначала кулаками по печени, почкам, потом, когда он упал, ногами. Весь в крови он поднялся и вновь повторил:

– Я не пойду воровать.

Окровавленного, еле держащегося на ногах, его отпустили, предупредив, что если он сболтнёт кому-что лишнее, его ждёт «перо» в бок.

Поздно вечером Гошка случайно сверху увидел, как вернувшиеся «с дела» ребята, занесли всё принесенное во флигель Василия Петровича.

Тот тоже заметил мальчика, но отвернулся в сторону, будто не видел его, а утром пригласил к себе.

– Видишь ли, Егор, жизнь так устроена, что одни в ней «прозябают», влача жалкое существование, а другие повелевают и живут, – сказал он. – Ты мне пришёлся по душе, не знаю почему. Поэтому я тебе дал шанс. Но ты сам сделал выбор. Так что иди и ешь свою баланду. До конца дней, что будешь находиться здесь, будешь радоваться ей.

Лазарь Модель.