Герман Арутюнов: Глава 39. Смех, сотрясение или потрясение?

Что такое смех? Конечно, это сотрясение, потому что все смеющиеся трясутся, как заведенные. Но это и потрясение, потому что смех на нас как-то действует. Как будто нам пинка поддали, и мы начинаем смеяться, будто мотор завелся. А откуда мотор, непонятно..

Во всяком случае, все происходит от чего-то:

Солнце заходит, потому что темнеет,

Ветер дует, потому что деревья качаются,

Зима наступает, потому что мы надеваем пальто.

Так и со смехом. Смех, как и жизнь, как и творчество, возникает от какого-то воздействия. По мнению ученых, он возник на самой заре становления человека разумного – от двух до десяти миллионов лет назад.Как способ влиться в общество, в стадо, в группу, показать свою расположенность обществу, продемонстрировать близость нормам той или иной группы людей. Наши предки сокращали мышцы лица и издавали характерные звуки непроизвольно, показывая свою расположенность. И сегодня улыбающийся человек автоматически располагает к себе окружающих людей. Даже серьезный или угрюмый человек, стоит ему только улыбнуться (или засмеяться), все тут же чувствуют, что он не опасен, что он«свой».

Учёные-гелатологи (наука о смехе – гелотология, от греческого гелос – смех) полагают, что смех вызывается, как правило, нелепицей, несуразицей, ошибкой, несовпадением результата с намерениями или ожиданиями (отсюда неожиданный конец всех анекдотов).

Мы смеёмся также, чтобы выйти из стресса.

Мы смеемся, чтобы снять напряжение в общении. Частота и использование смеха меняются в зависимости от:

эпохи (сегодня люди смеются меньше, чем сто лет назад),

возраста (ребёнок смеётся в 20 раз больше взрослого),

национальной культуры (европейцы смеются меньше, чем африканцы),

пола (как говорит американский гелотолог Роберт Провайн, проводивший опросы сотен людей,«при разговоре между собой женщины смеются больше, чем беседующие мужчины.»).

                                Смех — лекарство от стресса

Во время смеха блокируется левое полушарие, которое отвечает за логическое мышление (границы и враждебность), и включается правое (интуиция и творчество). По этой причине во время хохота человек не способен на критическую оценку ситуации, утрачивает связь с реальностью и даже впадает в трансовое состояние. Были случаи в истории впадания в трансовый смех на несколько часов, дней и больше.

При смехе после  вздоха  следует  не один,  а целый ряд  продолжающихся  коротких спазматических выдыханий. Иэто защита, как защита от холода — сотрясение, мелкая дрожь, дрожание. 

Кто ближе к смеху, мужчина или женщина, взрослые или дети?

Наверное, ближе к смеху женщины, потому что они более эмоциональны. А мужчины более закомплексованы, у них больше логики…А еще ближе к смеху — дети, которые, в отличие от взрослых, и духовно более свободны. В их головках нет еще мешающих расслабиться и рассредоточиться Истин.

Дети начинают смеяться примерно с трёхмесячного возраста, однако плакать могут уже с самого рождения, ну а говорить начинают с года. Таким образомСмех более сложное переживание, чем плач, но не такое сложное, как речь

Смех и плач– это как бы две стороны одной медали. И в том и в другом случае этопреддверие какого-то просветления и выхода на божественный уровень. Как после дождя воздух невероятно чист и светел. Ведь, когда человек молится, он нередко плачет, рыдает или истерически смеется. Рассказывают про Ивана Грозного, что он. когда молился, то то смеялся то плакал. То есть доходил до предела нервного высокого напряжения.

Современный человек смеётся меньше своих предков — около пяти минут в день, тогда как всего лишь полвека назад люди хохотали в три раза дольше. Видимо, от того, что жизнь была тяжелее и опаснее, и смех был нужнее, да и люди были проще и их было легче рассмешить.

Слёзы это почти что то же, что и смех, только более сильное лекарство. Поэтому и плачем мы реже, чем смеемся. Можно даже сказать, чтоплач это высшая форма сотрясения и потрясения, нашей реакции на мир, спасение от физической и душевной боли. Во всяком случае, в мозгу эти зоны рядом, и, смеясь, мы можем затронуть соседнюю область и заплакать.

                                          Смех -это ликование

Смех – это ликование, когда каждая клеточка радуeтся.В принципе человек должен все время ликовать, радуясь чуду окружающего мира.Это доказывается тем, как радуется миру ребенок, когда его ничто не беспокоит. Об этом говорит и статистика – дети смеются в 20 раз чаще, чем взрослые. Это вложенная в нас программа на повышение вибрации для преодоления всех препятствий и выхода из всех тупиков..

Смех — это процесс, который, как мантры и молитвы, запускает настройку на божественные каналы. Смех — это и есть мантра, божественный инструмент, который дан каждому человеку. Не случайно у кришнаитов первый слог главной мантры начинается на «ха»:

«Харе Кришна, харе Кришна,

Кришна, Кришна, харе, харе…

Харе Рама, харе Рама,

Рама. Рама, харе харе».

Отчасти смех подобен и молитве, в которой, как правило, всегда есть ритм, повторы и отключение логики.

Смех приближает нас к чувству благодарности к Богу за все, что есть. Потому что мы выходим на божественные каналы, на связь с Богом, чувствуем Его и ощущаем благодарность за этот выход.

Говорят, что мы быстрее влюбляемся, если человек заставляет нас улыбаться и тем более смеяться. Это так. Профессор психологии из Северной Каролины Лора Курц провела несколько исследований, задав 71 паре вопрос о том, как они познакомились. Результаты показали, что при первых встречах пары часто смеялись, смеются и теперь, когда вместе. Партнеры, которые смеются вместе, способны преодолевать стрессы и укреплять свою связь. Смех помогает паре более мягко решать конфликтные ситуации.

У поэтов мысли о смехе приводят к открытиям. Например, о великом и малом. Как у поэта Арсения Тарковского (1907–1989), которому мелькание мотылька показалось похожим на смех маленькой девочки – и там и там — вибрация:

«Я больше мертвецов о смерти знаю,
Я из живого самое живое.
И – боже мой! – какой-то мотылёк,
Как девочка, смеётся надо мною,
Как золотого шёлка лоскуток…»

А знаменитому японскому поэту Басе (1644-1694) смех тоже показался похожим на шелк, но иначе:

«Смех шелестит за окном…

Девочка-садовник

Хохочет над шуткой моей…»

Да, смех – это и самые разные ассоциации, которые домысливает обычно слушающий, но зачастую ассоциации не прямые, а комичные. Это проявляется в том, кто как напивается. Например,

Плотник — в доску.

Стекольщик — вдребезги.

Извозчик — в дугу.

Сапожник — в стельку.

Пожарный — в дымину.

Гробовщик — вусмерть.

Свинарка — до поросячьего визга.

Охотник — в дупель.

Шофер — в баранку.

Футболист — в аут.

Электрик — в отключку.

Математик — в ноль.
Портной – в моль,

Физкультурник — в лежку.

Медик — до потери пульса.

Физик — до потери сопротивления.

Химик — до выпадения в осадок.

Писатель — до ручки.
Журналист — до точки.

А астрофизик — до звезд из глаз.

Смех не только приятен, но и полезен для здоровья — у весёлых людей в два раза реже, чем у всех, встречаются болезни сердца, больным бронхолёгочными заболеваниями выходящий со скоростью около 100-120 километров в час воздух очищает лёгкие от застоев слизи. Смех повышает качество сна, защищает организм от стресса, тонизирует работу сердца, печени и лёгких. Всё дело, как и при холоде, в вибрациях, которые вызывает смех: они ускоряют кровообращение и клеточный обмен. И это — тренировка, мобилизация всех частей тела, потому что во время смеха работает примерно 80 мышц живота, плеч и груди.

Смех — разрядка, энерговыброс накопившегося напряжения, созданного умом. Неожиданное расслабление, возникающее вследствие разрыва шаблонов, пересмотра очевидных фактов.

Смех – это и магия, потому что магия — это восприятие, выходящее за установленные границы, за пределы известного. И смех помогает увидеть вещи и действия не совсем теми, которыми они казались до этого. Смех, отключая логику, расширяет восприятие, и, возможно, иногда способен раздвигать границы нашего трехмерного материального мира, то есть творить чудеса.

Таким чудом мне кажутся две моих таксы, которые только и делают, чтосотрясаются и потрясают, то есть постоянно дают повод для смеха. Глядя на них, я все время улыбаюсь, а то и хохочу. Не случайно такса – моя любимая порода собак. В моей книге «Театр нашей жизни» одна из глав так и называется «Театр такс».

                                  Сейчас вы у меня запоете

В ней я рассказываю, что вообще не могу спокойно смотреть на такс. Где только и когда только ни увижу таксу, сразу как бы впадаю в длительный транс-такс – начинаю неотрывно смотреть на нее и улыбаться, а если хозяева с ней уходят, иду за ними некоторое время, как завороженный, пока не завернут за угол, не сядут на трамвай или еще на какой-нибудь транспорт.

Чем объяснить такое завораживающее внимание к таксам? Наверное, потому чтоне каждая собака – театр и смех, но каждая такса, потому что все, что такса ни делает, это театр и смех..

                           Главное — сохранить равновесие

Например, как такса бежит…

Она бежит, вертляво подпрыгивая то на одной ножке, то на другой, вертя хвостиком, как пропеллером, ее кидает вверх и вниз, заваливая то на левую сторону, то на правую, то вперед, то назад… Лапы у ней то и дело вылетают из-под тела вкривь и вкось…

При этом одна часть ее тела ускоряется, так что она начинает крениться на бок и тормозить противоположной стороной тела, балансируя при этом хвостом. Хотя чем там балансировать…При том, что одновременно одна часть ее подпрыгивает (скажем, две передние лапы), то другая загребает (две задние). Или наоборот.

А корма…она у ней как в шторм то взлетает выше головы, то заваливается куда-то набок, то ее бросает как между волнами…

А уши…Они то вспархивают вверх, как бабочки, то падают вниз, как трубочки, то болтаются как лопухи или блины и хлопают таксу то по плечам, то по шее, то по ее собственному носу…

И, наконец, хвост…он то безвольно болтается в разные стороны как сломанный прутик, то через миг напрягается как пружина и стреляет туда-сюда, то стучит по задним лапам, часто часто, как барабанные палочки…

Но таксу все это нисколько не смущает и не отвлекает от такого несуразного бега вразнос. Потому что она совсем не думает о том, как ей бежится, несется и подпрыгивается. Несмотря на несуразное тело и бег вопреки всем законам физики, бежится ей легко и весело, беззаботно и припеваючи…

Такса — самое несуразное и смешное создание. Почему самое несуразное? Потому что эта порода была селекционно выведена вXVвеке в Германии для норной охоты на барсука или лису. То есть, чтобы действовать в условиях узкой норы, хозяин которой сражается не на жизнь, а на смерть, сражается за свою жизнь. Как действовать? Сверх агрессивно и мощно. Таксы были натренированы на максимальную агрессию. В тесной норе они развивали мощность артиллерийского снаряда и умудрялись вцепиться хозяину норы в нос, чтобы потом тащить его за нос из норы.

И вот этот охотник, запрограммированный на огромную мощность, реактивность и ярость, в мирной жизни с трудом регулирует свою мощь и реактивность. Часто не очень удачно. И каждый шаг таксы в таких условиях вываливается за разумные рамки. Такса, которая не на охоте, а в городе бежит за хозяином, против своей волипостоянно как бы опережает саму себя. Ее запрограммированность на невероятную мощь прямо-таки выплескивается в каждом ее разболтанном и развинченном шаге. А, поскольку сама она маленькая, лапки коротенькие и кривенькие, то каждый шаг получается вкривь и вкось, то короче то длиннее. И это очень комично. Тело тоже вываливается из своей формы то вправо то влево, то взад, то вперед. …Невероятно комичное существо…

Исследование, проведенное американскими учеными в Сан-Диего (штат Калифорния), показало, что смех вызывает появление в головном мозге гамма-волн, которые аналогичны нейронной активности, возникающей при медитации. То есть часто смеющийся человек больше успевает и имеет больше шансов реализовать себя. Как поется в одной из популярных песен прошлого века:

«Пускай капризен успех,

Он выбирает из тех,

Кто может первым посмеяться над собой».

Можно вспомнить роман Умберто Эко «Имя Розы», где весь сюжет закручен вокруг якобы существующего второго тома «Поэтики» Аристотеля, в котором говорится о пользе смеха. И, если все об этом узнают, о том, что непререкаемый в Средние века Аристотель, которого все цитируют, одобряет смех, то рухнет вся христианская нравственность.

Море с его набегающими волнами. Эти волны как позывы смеха или плача. И дождь это тоже смех. И град. И падающий снег. И блещущие рыбка на водной глади. Все что трясется, колеблется, движется одно за другим и прыгает, взлетает и падает…Все это вибрации.

                              Волны моря как позывы смеха

«Когда вы вибрируете на высоком уровне, —говорит индийский философ и поэт Шри Ауробиндо (1872-1950), — ваша жизнь полна позитивных событий, протекает легко и гладко, за что бы вы ни взялись. Вы созвучны с вселенским потоком энергии, одаривающим вас исполнением самых заветных желаний. Вы пребываете в равновесии, хорошем настроении и полны сил двигаться в любом направлении. Высшие вибрации – вибрации Солнца…»

                                              Ха-ха-ха

По исследованиям американского нейробиолога и психолога Роберта Провайна, человеческий смех — это повторение каждые 210 миллисекунд коротких одинаковых звуков, например,«Ха-ха-ха», «Хи-хи-хи»или«Хо-хо-хо». Но что такое эти звуки, ученые не знают.

                                            Хи-хи-хи

Как ни странно, первым, кто задумался над этим, был не психолог, а ленинградский поэт и писатель Даниил Хармс (1905-1942). А, поскольку он поэт, а не ученый, то свои поиски облекал в стихи. Например, в стихотворение «Веселый старичок».

«Жил на свете старичок
Маленького роста,
И смеялся старичок
Чрезвычайно просто:
«Ха-ха-ха
Да хе-хе-хе,
Хи-хи-хи
Да бух-бух!
Бу-бу-бу
Да бе-бе-бе,
Динь-динь-динь
Да трюх-трюх!»

Раз, увидя паука,
Страшно испугался,
Но, схватившись за бока,
Громко рассмеялся:
«Хи-хи-хи
Да ха-ха-ха,
Хо-хо-хо
Да гуль-гуль!
Ги-ги-ги
Да га-га-га,
Го-го-го
Да буль-буль!»

А увидя стрекозу,
Страшно рассердился,
Но от смеха на траву
Так и повалился:
«Гы-гы-гы
Да гу-гу-гу,
Го-го-го
Да бах-бах!
Ой, ребята,
Не могу!
Ой, ребята,
Ах, ах!»

Само стихотворение как бы смеется, прыгает, подскакивает, пинает само себя, дает себе подзатыльники и издает разные забавные звуки…

                                           Хе-хе-хе

Не сказать, что Хармс здесь прямо-таки отвечает на вопрос, что такое в смехе«ха-ха-ха», «хи-хи-хи»или«хо-хо-хо», но, придумав целый эпизод, целую картинку мира под каждое «ха», «хи» и «хо», он заставляет задуматься. Получается, что смех — это не просто наши бессмысленные вибрации, как реакция на окружающий мир, а еще и концентрация этого мира в предельно коротких звуках.

                                                Хо-хо-хо

Это как в загадочном, почти фантастическом рассказе «Лиомпа» у писателя Юрия Олеши (1899-1960), где умирающий Пономарев искал всего лишь одно слово, которое бы сразу дало название всему, что с ним и вокруг него происходит и выразило бы то, что он чувствует. И вдруг он увидел крысу, и у него мгновенно вспыхнуло в сознании страшное слово «Лиомпа», которое все это и выразило.

А с другой стороны для Хармса в тридцатые годы, когда начались репрессии и стали исчезать его друзья, (Н.Заболоцкому дали 10 лет лагерей, а иллюстратора стихов Хармса художницу В.Ермолаеву расстреляли) смех стал его спасением от непредсказуемости и ужаса окружающего мира.

Веселого старичка на самом деле ужасает внезапное появление паука, а затем и стрекозы. Бежать или сражаться? И старичок находит выход: посмеяться над своими страхами, и разным дурацким смехом приободрить себя и всех растерявшихся.

Такое же мощное по накалу и смыслу другое стихотворение Хармса «Халдеев, Налдеев и Пепермалдеев», в котором реакция на фарс и фантасмагорию окружающего мира – это не только смех, но и такой же абсурд и клоунада.

«Халдеев, Налдеев и Пепермалдеев
однажды гуляли в дремучем лесу.
Халдеев в цилиндре, Налдеев в перчатках,
а Пепермалдеев с ключом на носу.

Над ними по воздуху сокол катался
в скрипучей тележке с высокой дугой.
Халдеев смеялся, Налдеев чесался,
а Пепермалдеев лягался ногой.

Но вдруг неожиданно воздух надулся
и вылетел в небо горяч и горюч.
Халдеев подпрыгнул, Налдеев согнулся,
а Пепермалдеев схватился за ключ.

Но стоит ли трусить, подумайте сами,-
давай мудрецы танцевать на траве.
Халдеев с картонкой, Налдеев с часами,
а Пепермалдеев с кнутом в рукаве.

И долго, веселые игры затеяв,
пока не проснутся в лесу петухи,
Халдеев, Налдеев и Пепермалдеев
смеялись: ха-ха, хо-хо-хо, хи-хи-хи!»

Действительно, если ни в чем не повинных людей сажали в тюрьму, а потом отправляли в лагерь или расстреливали, как на это надо было реагировать? Забавное стихотворение о страшном окружающем мире, в котором нормально жить невозможно, но спастись, выжить можно только, ведя себя так, как ведут себя три персонажа: Халдеев, Малдеев и Пепермалдеев. Как шуты. Потому что, как на заре человечества смех возник и сформировался как защита от опасности и ужаса жизни, так и теперь смех в конце-концов оказывается главной защитой. То есть не только цилиндр, перчатки и ключ в носу, не чесание, лягание и даже не танцы с веселыми играми, а смех, только самый разный смех помогал не сойти с ума.

И Хармс показывает, что время от времени в той жизни, в которой происходят разные нелепицы (над ними по воздуху сокол катался в скрипучей тележке с высокой дугой), а то и вообще нечто совсем что-то ужасное, как на картинах средневекового художника Иеронима Босха (вдруг неожиданно воздух надулся и вылетел в небо горяч и горюч),.не помогают ни подпрыгивание, ни сгибание, ни хватание за ключ, а только самый дурацкий, на разные лады, смех…

Мне, например, после Университета в первые годы работы в газете, когда еще не было опыта и все плохо получалось, тоже помогал смех. Писал шутливые стихи и прозу. Например, рассказ «Последний аргумент»

«В наше время все чем-нибудь да недовольны.

У одного нет жены.

У другого наоборот, целых три, правда и целых три тещи.

Третий ходит на работу пешком, и с него от худобы спадают штаны..

Четвертый наоборот, никак не может похудеть…

У пятого не все дома, и он ходит ко всем в гости.

А у шестого все дома, но ему негде обрести душевный покой.

Век недовольства не обошел и нас, работников пера.

Одному скучно,

другому грустно,

третьему некому руку подать…в минуту душевной невзгоды. Четвертому мало места за письменным столом. А Пятому хочется славы, цветов и восторженных лиц.

Между тем, на заре туманной юности человечества, в эпоху неолита, как сейчас помню, наши коллеги жили в коммунальных пещерах, питались тем, что попало на зуб, в поте лица своего выбивали долотом на камне информацию и при этом радовались жизни, как я, например. А вот мой редактор нашей газеты «Улыбка питекантропа», помню, как раз наоборот, все время был чем-то недоволен…

Недавно роясь на антресоли, я нашел свой дневник того времени. Любопытно было прочитать. По сути дела отношения редактора и подчиненных мало чем отличаются от нынешних. Разве что аргументами…

Вот несколько записей из дневника…

Утро туманное….

Только что меня вызвал наш редактор и сказал:«Пойди туда, не знаю, куда. И принеси то, не знаю что.»Я, конечно, начал спорить и бурно завозражал. Редактор отвечал тем же в еще более энергичных выражениях. Я продолжал спорить, жестами и телодвижениями доказывая свою правоту. Редактор, исчерпав словесный запас, взял общественную редакционную дубину и, как последний аргумент, опустил ее мне на голову. Я сразу все понял и лег отдохнуть на растущую у ног траву.

Утро седое….

Только что меня опять вызвал редактор и сказал, что интервью с динозавром, которое я вчера принес, никуда не годится, что он-то знает, что динозавр сказал совсем не то, что хотел сказать, что этот ответ навязал ему я. Я, конечно, начал спорить и бурно завозражал. Редактор отвечал тем же в еще более энергичных выражениях. Я продолжал спорить, жестами и телодвижениями доказывая свою правоту. Редактор, исчерпав словесный запас, взял общественную редакционную дубину и, как последний аргумент, опустил ее мне на голову. Я сразу все понял и лег отдохнуть на растущую у ног траву.

День приходящий…

Только что меня снова вызвал редактор и сказал, что шкура мамонта, на которой я сдал свой последний материал, не качественная, побита папортниковой молью и обгрызана саблезубым тигром и в таком виде не может быть повешена у входа в общую пещеру. Я, конечно, начал спорить и говорить, что дело не в шкуре, а в том, что на ней написано, и таким образом редактор пытается зажимать молодые дарования. Редактор же сказал, что, подсовывая некачественную шкуру, я тем самым подрываю авторитет редакции. Я бурно завозражал. Редактор отвечал тем же в еще более энергичных выражениях. Я продолжал спорить, жестами и телодвижениями доказывая свою правоту. Редактор, исчерпав словесный запас, взял общественную редакционную дубину и, как последний аргумент, опустил ее мне на голову. Я сразу все понял и лег отдохнуть на растущую у ног траву.

День уходящий…

Только что меня в последний, как он сказал, раз вызвал редактор и в оскорбительной форме предупредил, что, если я не перестану ему перечить, то он будет вынужден со мной навсегда расстаться. При этом выразительно посмотрел на общественную редакционную дубину в углу. Я, конечно, начал спорить и бурно завозражал. Редактор отвечал тем же в еще более энергичных выражениях. Я продолжал спорить, жестами и телодвижениями, доказывая свою правоту. Редактор, потеряв терпение, сказал, что видно только последний аргумент помогает мне согласиться с мнением собеседника.

Мы оба исчерпали словесный запас, но я опомнился первым. Схватив общественную редакционную дубину, я, как последний аргумент опустил ее на голову редактора. Он сразу все понял и лег отдохнуть на растущую у ног траву….»

Если верить в то, что смысл жизни каждого из нас — это добавить какую -то краску в палитру этого мира, смех самых не претендующих ни на что людей оправдывает их существование. Потому что смех каждого из нас — это хоть чуть-чуть, а что-то новое.

                  Каждый смех — новая краска в палитре мира

Интересно, будет ли возрастать роль смеха в нашей жизни? Хоть и говорят историки, что в разные периоды истории человек смеялся чаще чем сейчас, и что, чем проще и примитивнее человек, тем легче его рассмешить,в будущем, наверное, человек будет смеяться чаще. Это, видимо, произойдет, когда мы вступим в эру развития, а не выживания, как сейчас. Сейчас мы выживаем, то есть живем, как придется, как получается. А в будущем будем жить более осмысленно и будем более охотно и целенаправленно делать то, что полезно. То есть, раз смеяться полезно, то будем уделять смеху больше внимания и смеяться будем чаще. Осмысленно вводить смешное в нашу жизнь.

Потому что смех не только нас развивает, он как бы выталкивает негативные эмоции, которые нас разрушают и ухудшают. Ведь во все времена смех разряжал и разряжает тяжелые ситуации, когда люди готовы броситься друг на друга…Посмотрите, даже в парламентах и Думах разных стран чиновники и депутаты время от времени не только оскорбляют друг друга, но и лезут в драку…И их не останавливают ни знания, ни воспитание, разве что смех…

В будущем такого, возможно, уже не будет. Во всяком случае не должно быть. Возьмите книгу «Туманность Андромеды» фантаста Ивана Ефремова о будущем. Там уже создано мировое правительство, и люди научились управлять своими эмоциями. Мало того, даже приучили себя не думать плохо. То есть у всех сугубо позитивное мышление.

Но какими бы положительными не становились люди и их жизнь, все равно без смеха им не прожить. Потому что человеку необходимо и сотрясение и потрясение, и ощущение, что он не один на этом свете. Все это дает смех, как в этом шутливом стихотворении:

«Однажды мне в рот залетела снежинка

И я принялся хохотать.

Как швейная будто включилась машинка

И начала стрекотать.

Смеялся я громко, аж зубы стучали,

В тачанке строчил пулемет.

И, если в начале кругом все молчали,

Недолго крепился народ.

Тихонько «хи-хи» запиликала Света,

«Хо-хо» — чуть подпрыгнул Марат,

Савелий с надкушенной им же котлетой

Затрясся как сто негритят.

Слегка заштормило бухгалтера Милу,

Схватился завхоз за живот,

Задергало вправо помпреда Людмилу

И в смехе зашелся народ.

Трясучка как в Африке всех охватила,

Паркет заходил ходуном…

Какая-то в смехе скрывается сила,

Раз все превращает в дурдом…»

Герман Арутюнов.