Мин сине бик яратам часть 2

Шёл 1968 год. Мы с ребятами – моими одноклассниками гуляли по Москве, по Красной Пресне, перейдя дорогу от нашей 101-й математической школы к Краснопресненскому Универмагу, который славился своей обстоятельностью и респектабельностью и массивно громоздился на краю улицы Красная Пресня, мы перешли ещё одну, уже небольшую дорогу, оказались на Пресненском валу и там продолжили свой путь.
 
Настроение соответствовало весне, маю-месяцу, распустившейся листве на деревьях, предстоящим экзаменам на аттестат зрелости (за которыми впереди маячила взрослая жизнь) и строчкам Маяковского, которые только-только выучили в школе:
 

Любит? не любит? Я руки ломаю
и пальцы разбрасываю разломавши
так рвут загадав и пускают по маю
венчики встречных ромашек
Пускай седины обнаруживает стрижка и бритьё
Пусть серебро годов вызванивает уймою
надеюсь верую вовеки не придёт
ко мне позорное благоразумие …

 
Находясь под действием всего этого и болтая беззаботно с ребятами, я сначала даже не понял, когда ко мне обратился пожилой, даже старый, человек, немного худощавый, чуть ссутулившийся и строгий. Впрочем, от него исходила очень хорошая энергия.
 
Я слегка замешкался, когда услышал: Вы все, молодые, стесняетесь своей национальности. Почему? – говорю в ответ. — Я не стесняюсь, я – еврей.
 
Но он даже не слушал меня, а продолжал: – У меня внук тоже стесняется, что он татарин.
  
Позже, года два спустя, меня ещё один раз татары приняли за своего, и были разочарованы, когда а я снова сказал, что еврей.