Олег Смолин: Нас подкосил кризис просвещения.

«СП»: – В школах завершились выпускные экзамены, сданы последние ЕГЭ и ГИА. Поэтому, давайте вначале поговорим о просвещении в наше непросвещенное время. Процитирую вас: «Мы пережили кризис падения образовательного уровня — с передовых позиций в мире, как указано в докладе ООН, скатились на 54-е место. Нас подкосил кризис чтения, восьмикратное за время «активных реформ» падение расходов на образование, огромный кадровый голод. Только за один год так называемого «переходного времени» покинули Россию 80 тысяч ученых, и этот массовый отъезд только в денежном выражении стоил стране 60 миллиардов долларов». Олег Николаевич, а почему «пережили падение образовательного уровня»? Он разве не продолжается?

– Это одна из восьми интеллектуальных катастроф, которые начались в 90-х годах, она углубляется и продолжается в настоящее время. Сегодня мы выпускаем и читаем книг в 3-4 раза меньше, чем в европейских государствах. В Московском государственном университете, название факультета они специально скрывают, за последние 10 лет качество сдачи вступительного экзамена по математике ухудшилось вдвое. Интеллектуальная катастрофа продолжается – это факт! В России все больше необразованных людей. Причиной тому – неправильно избранная стратегия образовательной политики. Если говорить о ЕГЭ, то это только одна частица стратегии, философии образования. Она заключается в создании формализованного мертвого образования, где живому ребенку места уже не остается. Не случайно на одном из наших слушаний директор школы из Краснодара привел современный модный лозунг: «Дети, уйдите из школы, не мешайте реализовать национальный проект образования!» Помимо ЕГЭ, эту самую философию мертвого образования составляет теория образования как рыночной услуги, хотя на самом деле образование – это социальное служение. Нас искусственно стараются превратить в продавцов знаний. Нам нужен другой курс образовательной политики. Мы разместили на моем сайте альтернативный закон об образовании. Фундаментальное образование в России должно быть приоритетом, а вовсе не функциональной грамотностью, как думают некоторые из министерства образования и науки. Никогда не соглашусь с министром образования Фурсенко, который считает, что цель образования — формировать квалифицированного потребителя. Я считаю, что образование в России должно быть эголитарным, то есть обеспечивающим равные возможности, а не элитарную для богатых.

«СП»: – Когда в нашей стране будут проводить референдумы по значимым вопросам, например, об изменениях в образовании, того же ЕГЭ, который себя полностью скомпрометировал? Вот вам только один пример: сотрудники управления экономической безопасности ГУ МВД Москвы выявили нарушения при сдаче ЕГЭ по математике в Центре образования № 264 Северо-восточного административного округа. Вместо старшеклассников экзамен сдавали студенты математических вузов! Ваш комментарий. Нина.

– Лет семь назад в моем кабинете в Государственной Думе собрались 4 профессора: Мельников, Глазьев, Бузгалин и я. Мы разработали 17, жизненно важных для страны, всех россиян, вопросов, которые конечно, Дума заблокировала. А потом по своей инициативе Левада-центр провел опрос по тем же вопросам. Оказалось, что если бы нам дали возможность провести референдум, мы выиграли бы все 17 вопросов. Рекордное количество голосов получил бы вопрос об общедоступном, бесплатном образовании. Именно потому и не дают проводить референдумы, потому что будь они, у нас сегодня был бы другой курс социальный и экономической политики.

К сожалению, Государственная Дума принимает законы все более и более ограничивающие право на референдум. Последний из таких законов был связан с тем, что на референдум нельзя выносить ни одного вопроса, отнесенного к компетенции других органов федеральной власти. Но поскольку закон может касаться любой темы, то строго говоря, можно запретить любой референдум в России. Исключение, конечно, если власть захочет провести нужный ей референдум, то закон пойдет ей навстречу.

В России сформировалось избирательное право применения законодательства в угоду действующей власти. Сейчас КПРФ инициировала сбор подписей о народном референдуме. Собрано уже более 2 миллионов подписей. Среди вопросов, которые мы требуем вынести на всенародное обсуждение, такой – следует ли отменить в РФ федеральный закон №83 «Об автономных бюджетных казенных учреждениях». Этот закон вступил в силу с 1 января 2011 года. Переходный период заканчивается 1июля 2012 года, и это не случайно: не хотят портить президентские выборы. А после них вам будут выворачивать карманы по полной программе. Интересно, что наша Дума, не приходя в сознание, голосует за то, против чего выступает большинство россиян.

По опросу того же Левада-центра, поддерживает этот закон о коммерциализации медицины, образования, науки и культуры, всей социальной жизни 7% россиян. Считают, что от этого закона станет хуже – 54%. Остальные – закон не видели, ничего о нем не знают. Тем не менее, соотношение впечатляющее, но Государственная Дума голосами «Единой России» принимает этот самый 83 закон. Сейчас КПРФ внесла проект закона об его отмене.

СП»: – Введение ЕГЭ было изначально порочно: проверить знания тестом невозможно. Но почему каждый вуз самостоятельно ввел свою оценочную шкалу набранных баллов по ЕГЭ? Ну а школьные «золотые» медалисты вообще стали изгоями. Их целенаправленно «топят» на экзаменах. Что делать? Сергей Стэлс.

– ЕГЭ – это системная ошибка, хуже, чем преступление. Либо — преднамеренное извращение самой сути образования. Наше предложение: ЕГЭ должен быть добровольным. «Единая Россия» проголосовала против. Это притом, что по прошлогодним оценкам МВД введение ЕГЭ привело к росту коррупции в 1,5 раза. Я уверен, что ЕГЭ резко понижает ориентацию школы на развитие творческих способностей учащихся. Особенно – по гуманитарным дисциплинам. Что касается самостоятельно введенной вузами оценочной шкалы набранных баллов по ЕГЭ. Это укладывается в логику ЕГЭ и даже в логику прежних экзаменов. Дело в том, что есть минимальные баллы ЕГЭ, которые произвольно устанавливается министерством Рособрнадзора. В каждом вузе свой конкурс. Каждый вуз, учитывая его, устанавливает в зависимости от того, сколько абитуриентов подали заявления на те или иные места, проходной балл. Это уже не минимальный балл ЕГЭ, дающий право на поступление в вуз, а необходимое количество баллов, которые дают проходное место в вузе. Поэтому проблема не в том, что каждый вуз устанавливает собственный балл, а в том, что сама оценка результатов ЕГЭ в школе во многом подтасована.

«СП»: – Вы согласны, что надо бояться не министра образования, а образования министра? Ваше отношение к Фурсенко.

– Я продолжу шутку. Министр обрнауки Фурсенко стал героем политических анекдотов, что говорит о его «популярности». А шутка такая: стоят у пивного ларька два бомжа и один другому говорит: «Слушай, ну что эти проклятые интеллигенты ругают Андрея Александровича? А мне Фурсенко нравится: я тоже терпеть не могу образованных». Шутки шутками, но я Андрею Александровичу, когда он был в Госдуме, говорил, что, может, он задумается над тем, что последние три года рейтинги российских министров — Алексея Кудрина, Анатолия Сердюкова, Андрея Фурсенко – самые низкие из всех министров? А мы ведь точно знаем, что в ХХI веке любая модернизация, любое обновление может основываться только на человеческом потенциале. Поэтому во главе всех преобразований должны были стоять министр образования и науки, министр культуры, министр социального развития. Вот тогда у нас действительно происходила бы модернизация. Пока же мы наблюдаем деградацию в образовании, и чем больше так называемых реформ, тем ниже наши места в международных рейтингах, в ООН. Такого падения не было никогда.

«СП»: – Почему закрываются профессиональные училища, обучать рабочим профессиям предлагают в высших учебных заведениях? Как вы это видите? Ведь университеты не имеют учебно-производственных мастерских. Почему наше российское правительство так поступает? Даже в новом законе об образовании нет ни слова об учреждениях, готовящих рабочие профессии. Сергей.

– Действительно, в огромном и пустом проекте закона об образовании, подготовленном Минобрнауки, предлагается ликвидировать начальное профессиональное образование, как особый образовательный уровень. По мнению министра образования, это вызвано стремлением привести российскую систему образования в соответствие с европейской. Эксперты ему объясняли, что везде есть уровень начального профессионального образования. Другое дело, что не везде есть учреждения, реализующие этот уровень. Мы в своем альтернативном законопроекте предлагаем ввести единый тип профессиональной образовательной организации. Имеется в виду, что можно организовать в одном и том же училище или техникуме, и программу профессионального начального и программу среднего профессионального образования. Рабочие кадры нам понадобятся при самой современной экономике, а пока до нее очень далеко. КПРФ категорически против ликвидации профессионального начального образования.

«СП»: – Отвечает и способна ли современная система образования инвалидов помочь им адаптироваться в жизни? Если сравнить уровень адаптации к нормальной самостоятельной жизни в России и, например, в Швеции, США, Германии, Израиле и других странах, в чью пользу сложится баланс? Наталия.

– В Швеции, США преобладает система инклюзивного образования, когда дети с инвалидностью учатся преимущественно вместе со здоровыми детьми, хотя и там есть университет для инвалидов по слуху. Но скажу, что опыт «бауманки» по подготовке инвалидов по слуху ничем не хуже тамошнего. В СССР существовала система коррекционного образования. Сейчас эта система по наследству досталась России. У каждой системы есть свои плюсы и минусы. Но надо сказать, что переход даже для вполне успешного ребенка из такой специальной школы в большой мир всегда был большим стрессом. Он смягчался тем, что многие шли работать на специальные предприятия общества инвалидов. Сейчас все сложнее. В целях экономии закрываются интернаты, детей с инвалидностью размещают в обычных школах, забывая при этом создавать специальные образовательные условия. Качество такого образования резко понижается и стартовые условия для ребенка-инвалида ухудшаются. Хочу подчеркнуть, что когда мы говорим об адаптации к жизни, там есть и профессиональная составляющая. Вопрос решается по-разному. В социально развитых европейских государствах, в Германии, Швеции, где существует квотирование рабочих мест для инвалидов, другие преференции, доля работающих инвалидов от общего числа трудоспособного возраста инвалидов, составляет порядка 40 процентов.

«СП»: – Есть ли в Москве центры по трудоустройству детей-инвалидов детства по слуху? Ольга.

– Мне не известны центры, где трудоустраивали бы детей – инвалидов по слуху. Если у ребенка в порядке с другими сторонами физического развития, то я настоятельно рекомендовал бы приглядеться к опыту «бауманки», где очень серьезно занимаются трудоустройством инвалидов, адаптацией к самостоятельной жизни.

«СП»: – Не могли бы вы с президентом обсудить, чтобы вопросы помощи и реабилитации инвалидов оставались на Федеральном уровне, без передачи полномочий на регионы? Ведь местные чиновники буквально выбрасывают учреждения реабилитации инвалидов в «свободное плавание», без госзадания, финансирования! Деньги, которые предназначены на реабилитацию загоняются в «сертификаты» и забрасываются в санатории- профилактории, которые не оказывают комплекс реабилитационных услуг, а только – медицинские. Екатерина.

– Это очень важный вопрос. Эти самые сертификаты вводятся под лозунгом «расширим для инвалида свободу выбора». Когда пытаются реабилитацию через сертификаты разбросать по любым организациям, получается, что качество реализации под красивыми лозунгами резко понижается. Я считаю, что подобного рода финансирование должно выдаваться только тем, кто имеет реальные условия для проведения реабилитационной работы. Но как бы то ни было, вопрос, поднятый вашей читательницей, будет поднят на очередной заседании совета по делам инвалидов при президенте РФ.

«СП»: – У дочери, ей 1,2 года, лейкоз. Второй год стоим в очереди на ипотеку по программе «Молодая семья». Куда и к кому обратиться чтоб ускорить получение квартиры ? Сейчас лежим в РДКБ и надеемся на выздоровление! Наталья, Саранск.

– Пусть Наталья напишет письмо в Государственную Думу, Москва, Охотный ряд, 1, на мое имя – депутату Смолину О.Н. Мы обязательно обратимся к руководству республики, чтобы была оказана помощь.

«СП»: – А как быть с такой проблемой? Замена речевого процессора для детей после кохлеарной имплантации – материально непосильна для их родителей. Почему замена процессора не внесена в перечень технических средств реабилитации? Степанова Надежда.

— Прошу Надежду не полениться и написать письмо на мое имя в Государственную Думу, чтобы я мог сделать депутатский запрос в правительство Российской Федерации. Пока же отвечу, что расширение перечня реабилитационных технических средств и услуг, которые должны представляться инвалидам бесплатно, мы неоднократно обсуждали в министерстве здравоохранения и социального развития. Ответ такой: нам дают мало денег.

«СП»: – То же касается кислородного концентратора, жизненно необходимого аппарата, не включенного в список средств реабилитации инвалидов. Без него лица, страдающие хронической обструктивной болезнью легких в тяжелой форме, обречены на удушье и т.д. И когда, наконец, наведут порядок с получением льготных лекарств? По несколько месяцев не получаем жизненно необходимые препараты. Валерий.

– Я готов помочь Валерию, поскольку работаю с правительственными структурами. Что касается получения льготных лекарств. Жалоб много, даже в Москве. На платной основе – пожалуйста, вот вам лекарство, а по льготе – извините, ждите. Во многом такая ситуация связана с порочной идеей социального пакета, проведенной некогда Михаилом Зурабовым через Государственную Думу. Накануне кризиса при министре Голиковой была создана специальная рабочая группа для обсуждения, в том числе, и этой проблемы. Тогда пришли к выводу, что надо отказываться от идеи социального пакета, заменяя ее прямым лекарственным обеспечением. Право инвалидов на лекарство не может зависеть от того, сколько других инвалидов выбрали социальный пакет.

Но потом грянул кризис, во время которого, как утверждают эксперты Государственной Думы, 85% всех антикризисных денег было направлено избранным крупным банкам, избранному крупному бизнесу под благовидными предлогами. 15% отдали всем остальным, в итоге идея отказа от социального пакета оказалась отодвинутой. Но я надеюсь возвратиться к ней. Но пока не произойдет нормального финансирования и отказа от социального пакета, ситуация с обеспечением льготных лекарств не улучшиться. КПРФ предлагает, что если инвалид самостоятельно покупает лекарство, включенное в перечень, то государство должно компенсировать его затраты.

«СП»: – В 94-ФЗ «О госзакупках…» было положение о преференциях для организаций инвалидов при проведении тендеров. Это положение не работало. В настоящее время, в связи с аукционами, оно вообще стало бессмысленным. Предполагается ли что-нибудь для поддержания организаций инвалидов для получения ими работы? Почему инвалидные организации отнесены к средним, и не могут участвовать в аукционах для малого бизнеса?

– В этом законе не только было, но и осталось положение о том, что государственные органы самоуправления вправе устанавливать 15-процентную преференцию в цене для закупки товаров, произведенных предприятиями, где используется труд инвалидов. Но там написано «вправе», а не обязано. А поскольку денег всегда не хватает, мне почти не известны случаи, когда бы органы государственной власти давали инвалидам это преимущество в 15% в цене закупки. Это положение стало сейчас бессмысленным, оно остается таким же, как было изначально. В нашей альтернативной концепции законодательства мы предлагаем слово «вправе» заменить на «обязан». Больше того. Мы считаем, что должен устанавливаться перечень определенных видов товаров, производство которых было отдано общественным организациям инвалидов.

Олег Смолин, заместитель председателя Комитета по образованию Государственной Думы (фракция КПРФ), член Совета по делам инвалидов при президенте РФ, доктор философских наук, член-корреспондент РАО:

«СП»: – В школах завершились выпускные экзамены, сданы последние ЕГЭ и ГИА. Поэтому, давайте вначале поговорим о просвещении в наше непросвещенное время. Процитирую вас: «Мы пережили кризис падения образовательного уровня — с передовых позиций в мире, как указано в докладе ООН, скатились на 54-е место. Нас подкосил кризис чтения, восьмикратное за время «активных реформ» падение расходов на образование, огромный кадровый голод. Только за один год так называемого «переходного времени» покинули Россию 80 тысяч ученых, и этот массовый отъезд только в денежном выражении стоил стране 60 миллиардов долларов». Олег Николаевич, а почему «пережили падение образовательного уровня»? Он разве не продолжается?