Ольга Иорданская: Судьба любимой дочери Николая I

Князь Петр Владимирович Долгоруков разоблачавший без пощады всех Романовых, отдавал должное и не написал ни одного плохого слова только про двух женщин из царственного семейства: про Марию Александровну, невестку императора Николая I и его дочь Марию Николаевну.

О дочери императора он писал: «Великая княгиня Мария Николаевна женщина умная: лета охладили ее пылкий характер; она всегда отличалась добрейшей душой. Пользуясь особенным расположением своего грозного отца, который любил ее более всех своих детей, остается в самых дружественных отношениях с государем. (АлександрII).»

Вторая беременность Александры была очень тяжелой: тошнило, опухали ноги, она совсем не могла ходить. Но роды оказались неожиданно легкими. Некоторое время спустя она вспоминала: «Рождение маленькой Мари было встречено ее отцом не с особенной радостью: он ожидал сына; впоследствии он часто упрекал себя за это и, конечно, горячо полюбил дочь».

Ее невозможно было не полюбить: озорного, неутомимого, веселого, доброжелательного ребенка называли солнечным лучиком императорской семьи. Отец обожал Мари. Даже ее шалости вызывали у него восторг: девочка так независима и изобретательна!

И когда она выросла, когда ушла покоряющая детская непосредственность, ей удалось сохранить симпатии всех, кто с ней общался; она была вполне искренне добра и отзывчива. Кроме того, проста и легка в обращении, никому не демонстрировала своего высокого положения, старалась со всеми держаться на равных. Обожала розыгрыши и проказы.

Однажды на маскараде старательно «завлекала» собственного отца. И добилась успеха: Николай пригласил ее в свою карету. Только после этого она сняла маску. Император был сконфужен, дочь весело смеялась. Правда, зная ее характер, можно предположить, что она, играя, намекала отцу: не стоит вести себя слишком легкомысленно.

Великая княжна была натурой пылкой, увлекающейся. Однажды она матери заявила, что любит Максимилиана Лейхтербергского, сына Евгения Богарне, который был приемным сыном Наполеона. И если не разрешат выйти за него замуж, все равно сбежит с ним. Зная свою дочь, Александра Федоровна понимала: сбежит, и прекрасно представляла, какой скандал за этим последует и как отнесется к этому император. Кроме того, Мария, еще будучи подростком, категорически заявила родителям, что из России она никогда и никуда не уедет, что нигде, кроме как на Родине, жить не только не желает, но и не сможет — умрет от тоски. У матери это вызывало искреннее сочувствие, даже восхищение.

Поэтому Александра Федоровна приложила все усилия, чтобы устроить брак дочери. Отец согласился, а вот российская знать этот брак не приняла. Великую княжну выдают замуж за сына Евгения Богарне, пасынка узурпатора Наполеона!

Такое родство унизительно для царской семьи! Возмущена сестра Николая, Веймарская герцогиня Мария Павловна. Удивлен согласием родителей на явный мезальянс наследник престола (потому такой неожиданностью стала для него позиция матушки по поводу его предстоящего брака с Марией Гессенской). Ропот в дипломатических кругах.

Софья Петровна Свечина, дочь статс-секретаря Екатерины II Самойлова, жившая в Париже и игравшая заметную роль в клерикальном мире писала: «Когда я думаю, что это будет первая свадьба в императорском семействе, что ангела красоты и добродетели, любимую дочь императора выдают за сына частного лица, отпрыска не слишком знатного рода, возвысившегося исключительно благодаря узурпации, моя национальная гордость страдает и я тщетно пытаюсь найти оправдание этому.»

Софья Петровна уверена: ее мнение дойдет до родителей невесты и, может быть, заставит их одуматься. Ничуть не бывало. Свадьба состоялась. Император сделал шикарный подарок дочери: Мариинский дворец, который приказал Андрею Ивановичу Штакеншнейдеру поставить против строящегося Исаакиевского собора. Пройдут годы, и на площади между дворцом и собором встанет памятник «железному» императору, в котором трудно заподозрить нежнейшего мужа и отца.

К сожалению, семейная жизнь молодых сразу не заладилась. И мать, и дочь старались скрыть это от отца оберегали его душевный покой. Что было этому виной трудно сказать, непостоянство обоих или несходство характеров, но через какое то время брак становится формальным.

Еще при жизни мужа у Марии Николаевны начался роман с Григорием Александровичем Строгановым. После смерти герцога Лейхтенбергского (он умер молодым) она тайно обвенчалась со своим возлюбленным.

Князь Петр Владимирович Долгоруков разоблачавший без пощады всех Романовых, отдавал должное и не написал ни одного плохого слова только про двух женщин из царственного семейства: про Марию Александровну, невестку императора Николая I и его дочь Марию Николаевну.

О дочери императора он писал: «Великая княгиня Мария Николаевна женщина умная: лета охладили ее пылкий характер; она всегда отличалась добрейшей душой. Пользуясь особенным расположением своего грозного отца, который любил ее более всех своих детей, остается в самых дружественных отношениях с государем. (АлександрII).»

Вторая беременность Александры была очень тяжелой: тошнило, опухали ноги, она совсем не могла ходить. Но роды оказались неожиданно легкими. Некоторое время спустя она вспоминала: «Рождение маленькой Мари было встречено ее отцом не с особенной радостью: он ожидал сына; впоследствии он часто упрекал себя за это и, конечно, горячо полюбил дочь».

Ее невозможно было не полюбить: озорного, неутомимого, веселого, доброжелательного ребенка называли солнечным лучиком императорской семьи. Отец обожал Мари. Даже ее шалости вызывали у него восторг: девочка так независима и изобретательна!

И когда она выросла, когда ушла покоряющая детская непосредственность, ей удалось сохранить симпатии всех, кто с ней общался; она была вполне искренне добра и отзывчива. Кроме того, проста и легка в обращении, никому не демонстрировала своего высокого положения, старалась со всеми держаться на равных. Обожала розыгрыши и проказы.

Однажды на маскараде старательно «завлекала» собственного отца. И добилась успеха: Николай пригласил ее в свою карету. Только после этого она сняла маску. Император был сконфужен, дочь весело смеялась. Правда, зная ее характер, можно предположить, что она, играя, намекала отцу: не стоит вести себя слишком легкомысленно.

Великая княжна была натурой пылкой, увлекающейся. Однажды она матери заявила, что любит Максимилиана Лейхтербергского, сына Евгения Богарне, который был приемным сыном Наполеона. И если не разрешат выйти за него замуж, все равно сбежит с ним. Зная свою дочь, Александра Федоровна понимала: сбежит, и прекрасно представляла, какой скандал за этим последует и как отнесется к этому император. Кроме того, Мария, еще будучи подростком, категорически заявила родителям, что из России она никогда и никуда не уедет, что нигде, кроме как на Родине, жить не только не желает, но и не сможет — умрет от тоски. У матери это вызывало искреннее сочувствие, даже восхищение.

Поэтому Александра Федоровна приложила все усилия, чтобы устроить брак дочери. Отец согласился, а вот российская знать этот брак не приняла. Великую княжну выдают замуж за сына Евгения Богарне, пасынка узурпатора Наполеона!

Такое родство унизительно для царской семьи! Возмущена сестра Николая, Веймарская герцогиня Мария Павловна. Удивлен согласием родителей на явный мезальянс наследник престола (потому такой неожиданностью стала для него позиция матушки по поводу его предстоящего брака с Марией Гессенской). Ропот в дипломатических кругах.

Софья Петровна Свечина, дочь статс-секретаря Екатерины II Самойлова, жившая в Париже и игравшая заметную роль в клерикальном мире писала: «Когда я думаю, что это будет первая свадьба в императорском семействе, что ангела красоты и добродетели, любимую дочь императора выдают за сына частного лица, отпрыска не слишком знатного рода, возвысившегося исключительно благодаря узурпации, моя национальная гордость страдает и я тщетно пытаюсь найти оправдание этому.»

Софья Петровна уверена: ее мнение дойдет до родителей невесты и, может быть, заставит их одуматься. Ничуть не бывало. Свадьба состоялась. Император сделал шикарный подарок дочери: Мариинский дворец, который приказал Андрею Ивановичу Штакеншнейдеру поставить против строящегося Исаакиевского собора. Пройдут годы, и на площади между дворцом и собором встанет памятник «железному» императору, в котором трудно заподозрить нежнейшего мужа и отца.

К сожалению, семейная жизнь молодых сразу не заладилась. И мать, и дочь старались скрыть это от отца оберегали его душевный покой. Что было этому виной трудно сказать, непостоянство обоих или несходство характеров, но через какое то время брак становится формальным.

Еще при жизни мужа у Марии Николаевны начался роман с Григорием Александровичем Строгановым. После смерти герцога Лейхтенбергского (он умер молодым) она тайно обвенчалась со своим возлюбленным.

Был он человеком умным, благородным, блестяще образованным. Но все эти достоинства ничто перед твердым правилом императорской семьи: ни при каких обстоятельствах не выдавать дочерей замуж за соотечественников. Если бы Николай Павлович узнал об этом, брак наверняка был бы расторгнут, Строганов сослан в Сибирь или на Кавказ, под пули горцев; а любимой дочери вряд ли удалось бы избежать заточения в монастырь. Так что неудивительно, что известно об этом тайном браке стало только после смерти императора.

Для Александры Федоровны известие о том, что ее обманывали, стало страшным ударом: «Я думала, что со смертью императора я испытала горе в самой его горькой форме; теперь я знаю, что может быть горе еще более жестокое — это быть обманутой своими детьми». Упрек относился не только к Марии, но и к Александру, который, будучи наследником, знал об этом браке и не воспрепятствовал ему.

При жизни Александры Федоровны брак ее дочери не был признан, да Мария Николаевна и не настаивала, она была искренне огорчена реакцией матери и старалась загладить свою вину. Она вообще была человеком весьма достойным.

Мария Николаевна, чтобы скрыть свой брак от отца и матери уехала со Строгановым заграницу, а после смерти отца вернулись. Брак был узаконен, но не афиширован.

Такая уж видимо судьба у Марии Николаевны, но и брак со Строгановым не заладился. Многие пишут, что они прожили счастливо до самой смерти Марии Николаевны, но последние свои годы Мария Николаевна проживала одна в Италии на вилле Кватро возле Флоренции.

Вот, что писал о ней Милютин, о последних годах ее жизни: «она совершенно выделялась из той среды в которой родилась и выросла, страстная и своеобычная, натура её не могла подчиниться условному, стеснявшему, лишенному внутреннего содержания формализму дворцовой жизни и царской семьи. Живя за границей, она позволяла себе разные эксцентричности, держала себя как простая смертная, тон её, речи, обращения были крайне развязаны и бесцеремонны, только профиль её напоминал, что она дочь императора Николая.»

Графа Строганова не было ни при перевозе тела великой княгини, ни при погребении. Говорили, что он сказал: что «с её жизнью пресеклось и его отношение к ней».

Ольга Иорданская.