Книга «ЧАСОСЛОВ БЫТИЯ»

Написал книгу «Часослов бытия». На обложке пометка — «Для тех, кто любит думать». Другими словами, это не для любителей чтива, то есть легкого, ни к чему не обязывающего чтения.

Мандельштам писал: «Мы живем, под собою не чуя страны», но вот писал ли кто-нибудь о том, что мы живем, под собою не чуя себя… Действительно, мы не знаем, для чего каждый из нас приходит в этот мир. Разве что некоторые в конце жизни догадываются. А почему, потому что пробуем себя в разных сферах, не изучая своих предков, не проецируя их судьбу и особенности на себя.

Книга «Часослов бытия» об этом…И о времени, как волшебном потоке, в который мы не знаем как погружаться…Книга о предназначении человека, каждого из нас, о том, как попасть в себя, как реализовать свой жизненный потенциал, как продолжить линию предков, как включить в себе центры высоких энергий, как мыслить позитивно. 

И это не нравоучения, а размышления вместе с читателем, аналогии и примеры из жизни.

Герман Арутюнов.

Для тех, кто любит думать.  Арутюнов Г.Р.

Часослов бытия Москва, изд-во…2014г. 544 стр.220 илл. 

Часослов расшифровывается как книга часов. Поэтому эту книгу надо читать не праздно, а с некоторым напряжением. Это творческая задача. 

Почему «Часослов бытия», потому что бытие от жизни отличается возвышенностью и цикличностью, и часы нашей жизни могут просто течь, но, объединенные идеей, могут замкнуться в кольцо, по которому пойдет ток. И тогда жизнь становится бытием. 

В часослове слова привязаны ко времени дня, месяца, года, а время – это самое загадочное явление нашей жизни, придающее жизни стройность и порядочность. И время — это повторение, цикличность, движение по кругу, а значит дверь в инореальность, возможность выходить в иные миры. Не праздно прикасаясь ко времени, мы невольно встраиваем жизнь в мерность, во вселенский часовой механизм, в машину времени. 

Двадцатилетний опыт изучения аномальных явлений привлек внимание автора к такой теме как зависимость порядочности, оптимизма и склонности видеть в жизни светлые стороны от чувства времени внутри нас. Нарастание скорости жизни сминает чувство времени, часослов восстанавливает его. 

Часослов может помочь нащупать свою линию в роду, найти свое направление. И тогда придет дело по душе, а за ним и мастерство, и обеспеченность – ведь хорошо платят не за то, что и другие могут сделать, а за уникальность, которая открывается при включении высших центров…

Некоторые книги похожи на ключ. Им как будто поворачиваешь сейфовый замок. Повернул, и сейф открылся. А там вместо денег то, что радует больше – возвращение вкуса к жизни. Это когда человек просто радуется, что живет. Если он радуется, значит он не потерял настройки, которые дарует нам Бог с детства. Или они к нему вернулись. А когда ты радуешься, что живешь, тебе всё хорошо. Даже в диком лесу, где бурелом и ни цивилизации, ни удобств, ни скамеек, ни посыпанных песком дорожек, ничего. Все равно ты радуешься, потому что удивляешься сочетанию ветвей, красок, цветку, листу, свету, теням, просветам, оттенкам…как луч света удивительно падает…Вдохнуть и почувствовать разные запахи, потрогать кору, веточки. Удивиться, как сучки торчат…Потому что тебе, как ребенку, просто приятно на это смотреть. Ты думаешь: «Какое чудо…» Люди и раньше теряли вкус к жизни, и тогда она превращалась в ад. Сергий Радонежский приехал в маленький городок Радонеж в 1345 году, ушел в глухой лес и стал там жить. Бежал с родителями из этого самого ада, из Ростова Великого от боярских раздоров. Когда люди забыли Бога и смысл жизни, разучились радоваться жизни, стали видеть вокруг себя одно зло и винить в этом всех кроме себя. Даже ставили целью сжить со свету другу друга. А тут природа — ни людей, ни раздоров. Построил он себе часовенку, вырыл землянку. Помогало смирение. Молился, служил в часовенке, варил суп из того, что росло, стирал себе одежонку. Радовался жизни и благодарил Бога за все. Просто жил. И также просто жил и позже, когда вокруг него начали собираться монахи, и он стал игуменом построенного храма Троицы (согласия, единения, мира). И туда потянулись люди, за светом, единением, добром, согласием. Беда современного мира в том, что все возрастающая скорость жизни выключает в нас совесть и ум. Все преступления совершаются на скорости. Спрашивают убийцу: «почему убил?» Отвечает: «не знаю, не думал, переклинило.» И та же скорость ломает в нас природные ритмы. Это как с будильником, который спешит, и его стрелки все время оказываются не там, где им нужно быть. И, если бы нашу жизнь представить в виде циферблата часов, то он весь бы искривлялся и в конце-концов расплавился бы, как на картине Сальватора Дали «Растекшееся время». У нас настолько сдвигается естественность ощущений и чувство меры, что современного человека уже ничем не насытишь. Как говорят: «Лишил Господь любви — сколько ни дай, все мало…» А Планета уже не выдерживает. Циферблат жизни каждый день надо хоть чуть-чуть, а подкручивать, чтобы стрелка в нужный момент попадала на точные деления.. А нет, он будет нет-нет да и отставать на плохое. Сегодня чуть, завтра, послезавтра, глядишь и ты уже весь в негативе. И бес за твоим левым плечом уже почти ожил, а ангел за правым спит, потому что ты его не будишь, он тебе не нужен. И вот сам ты уже перед собой злодей… Так что, если человека все время не настраивать, не подстраивать на хорошее и светлое, то сам он будет скатываться к злу. В нем, как говорил художник Кузьма Петров-Водкин (1879-1939) «будет одерживать вверх зверодух». Почему в православии и существуют молитвы, утренние и вечерние. Когда утром верующий человек произносит: «Господи, благодарю тебя за то, что я жив и здоров, спасибо тебе за все, что сегодня будет…», это не только подкручивает колесико настройки на свет и добро, но и закрепляет его на уровне света и добра. И когда вечером человек молится: «Господи, прости меня за то, что я пожелал ближнему зла, за то, что позавидовал, за то что не помог… Благодарю тебя за прожитый день», это тоже подстройка, закрепление всего хорошего, что было за день. Такие вот подстройки, которые отобраны временем. Как «Харе Кришна, Харе Рама» у кришнаитов. Как «Бисмиляхи рахмани рахим» у мусульман. Волшебные слова…Звуковые мантры… Вся книга «Часослов бытия» — это настройки на духовные ценности. В книге показаны разные духовные ориентиры. Это может быть Россия, XVIII век, время Елизаветы и Екатерины. Это может быть и Древний Египет, XVIII век до нашей эры, время фараона Эхнатона и царицы Нефертити. Это может и Русь, VII-VIII века, время Старой Ладоги, первой столицы Руси. Это может быть, и Макарьев, маленький старинный русский городок, который настолько хорошо духовно выстроился, что сейчас может вас выстроить под себя, настолько эта настройка привлекательна. Пусть они даже спорны, выбранные автором духовные ценности, но, если они выбраны и им следуют, и народ един и государство процветает. Пример с небольшими закрытыми структурами – армией и монастырем. Даже, если в стране развал и хаос, дольше всего порядок держится в армии и в монастырях. Там до последнего сохраняются оптимизм, работоспособность и стойкость духа. Почему? Потому что есть смирение, подчинение общему благу, уважение к святыням и уважение ко времени – чудесному механизму, в котором все отлажено, движется по своим загадочным орбитам и всему задает свой ритм. В «Часослове бытия» в уникальной главе «Часослов природы» знакомство с месяцами — как движение стрелки на циферблате. Недаром в доязыческие времена наши предки сравнивали двенадцать месяцев с двенадцатью братьями, сидящими вокруг костра (как движение планет вокруг солнца). Своего рода – образ бытия. И здесь при знакомстве с каждым месяцем года даются природные настройки на этот месяц. Раньше язычники-славяне тоже настраивались на природу, обращаясь к ней: Лес-батюшка, Река-матушка, Поле-полюшко…Или, скажем, молитва того или иного месяца: «Июль-батюшка, наполни наши ульи медом» или «Август-батюшка, наполни наши кадки яблоками мочеными» или «Матушка-метелица. Не замети мне дорогу» или «Январь-ломонос, не заморозь меня до смерти». Сейчас такие настройки, если где и остались, то только в устном фольклоре, который востребован лишь на уровне этнических фестивалей и праздников. Но помимо настроек на природу в «Часослове бытия» (а такая книга, считает автор, должна быть в будущем в каждом доме) предлагаются настройки на родовые ценности, на родовое древо, на историю своей страны. И жизнь предстает как родовая дорога из прошлого в будущее, на которой у тебя свой отрезок пути, и можно пройти его правильно, только зная, кто и как шел до тебя. В книге показано, как могут настраивать храм, молитва, Божественное Слово, икона, песня, органная музыка, старинный танец, такая традиционная русская игрушка как матрешка, путешествие в неизведанное, старые вещи из домашнего музея, мечты о будущей счастливой жизни в своем поместье… Все зависит от настроек, потому что человек, как и любое живое существо, – антенна, и на что она настроена, такова и жизнь. Монах затворяется в песчаной пещере и питается только сухарями и водой, и ему ничего не надо кроме молитв. Кажется, не может такого быть. Может, потому что он настроен на высокое и живет на высокой частоте, в области высоких энергий, что и дает ощущение полноты жизни и правильности пути. А у другого все есть, много дел, а ощущения полноты жизни и ее правильности нет, потому что низкие настрои, низкий уровень энергий, смесь разных настроек, сплошные шумы и помехи…А высокое в нас всегда требует воплощения. Часослов, как система настроек на высокое, может для любого человека стать формой обретения духовных ценностей. Или их возвращения, если они утрачены. Но каждому человеку важны не какие-то ценности вообще (будь они хоть самыми великими), а имеющими отношения к нему самому, его жизни, кругу его жизни, его жизненному пути. Для этого, по мысли автора, и нужен домашний часослов. В него можно включать не молитвы вообще, а твои молитвы, не святых вообще, а твоих святых, не иконы вообще, а твои иконы, не чью-то линию рода, а твою линию рода. Составляя свой домашний часослов, мы сам расставляем вехи, чтобы идти по дороге жизни в нужном направлении, то есть в направлении рода, где каждый из нас – необходимое звено. Задача создать свой домашний часослов может показаться привлекательной для любого творческого человека, если его убедить, что это поможет угадать свою судьбу. Тогда он загорится этой книгой, начнет думать над ней, выстраивать ее, чтобы передать потомкам. Часослов и есть мостик к своей судьбе, потому что, выстраивая предков и их занятия в книге, мы протягиваем линию, идущую из прошлого именно к нам. Странно, что никто об этом не думал последние триста лет. Восемнадцатое столетие, эпоха просвещения, очень сильно расшатала умы. Люди погнались за знаниями и потеряли простые истины… Есть смысл обрести их вновь… Каждая главка этой книги, может быть, сама по себе ничего не объясняет, но все вместе, они создают ощущение кругового движения времени и кругового движения нашей жизни. Ведь, если мы что-то повторяем, это уже движение по кругу. Несколько кругов, и это уже цикл. Все мировые процессы цикличны, а значит движутся по кругу, и значит сакральны. Значит любой из них приводит к двери в иное измерение, ко входу в новую реальность. В этом смысле книга «Часослов бытия» — попытка показать, как можно вписать нашу жизнь в круг, как одухотворить циферблат нашей жизни, как, обозначая время, то есть зрительно его выстраивая, искривлять пространство, а значит и менять реальность… Церковные часословы всегда состояли большей частью из молитв. Есть молитвы и в светских домашних часословах эпохи Возрождения, популярных в XIV – XV веках в Европе. И это неспроста. Молитва – возвышающий нас выплеск души, очищенный от житейской грязи, от выгоды, от корысти. Человек молится, не спеша, благоговейно, и от этого в нем звучат самые высокие струны души, включается его высшее начало. Молясь, мы говорим: «Господи, прости, помоги, спаси и сохрани!» и тем самым превращаемся в маленького беззащитного ребенка, которому хочется помочь. Автор предлагает читателю не просто открыть для себя такую давно забытую книгу человечества как часослов, но отнестись к ней как к волшебной шкатулке. А что в ней? В ней спрятаны тайны нашей жизни, где каждая картинка – загадка, которую надо исследовать и разгадать, как в фильме «Фламандская доска», надо разобрать и разложить по полочкам, как это делается в главе «Часослов природы». Или просто открывать и не спеша рассматривать, зная, что это действует. По крайней мере, тормозит этот суетный бег по жизни. Мы пока не стремимся разгадывать часословы прошлых лет, потому что не знаем о них практически ничего, потому что многие вообще впервые слышат, что такое часослов. Но мы захотим их разгадывать, когда научимся составлять свои часословы, зашифровывая в них события своего времени и собственной жизни. Для чего? Для того, чтобы время стало инструментом познания… Эта книга о том, на каком уровне, на каких волнах можно жить, как включать в себе высокое (до божественного) через часослов — книгу, которая в XV веке была самой ценной и популярной в Европе, а сейчас, к сожалению, используется только в церкви для службы. Мы собираем материальные ценности (деньги, золотые и серебряные кольца, серьги, броши, браслеты, цепочки) и кладем их в какую-нибудь шкатулку, поэтому, если в дом забираются воры, они в первую очередь ищут такую шкатулку. Но вот духовные ценности мы не собираем и никуда не складываем. Мы не записываем рассказы о жизни родителей, воспоминания бабушек и дедушек, интересные детские находки и открытия. Даже высшие моменты нашей собственной жизни мы не фиксируем, безалаберно не считая их духовным капиталом. Мы не очень-то ценим часы нашей жизни. И только когда нам предстоит что-то важное, записываем себе в записную книжку или на листок: во столько пойти туда-то и туда-то, встретиться с тем-то и тем-то. В часослов записывают не сиюминутное, а все самое важное и ценное, то, что составляет наше духовное богатство. В «Часослове бытия» собрано то, что собиралось в часословах XV века – самых больших ценностях своего времени: высокие мысли, высокие образы, высокие чувства. Но они для этого и составлялись – чтобы приподнять себя над действительностью, включить в душе высокие настройки, повернуть лицом к Богу и в то же время соотнести со временем, с космосом, с природой, напоминать о времени, о лучших днях прожитой жизни. Почему о лучших? Потому что обо всех других мы итак все время думаем праздным сознанием, не делая над собой духовных усилий. А вот собирать в себе все лучшее…для этого и нужны были часословы. Нужны и сейчас. Часослов – это книга, связанная со временем, процессом, который мы пока не научились ни останавливать, ни замедлять, ни ускорять. Человек подчинил себе почти все, но только не время. Мы не можем купить дополнительные часы к нашей жизни, как не можем и продать часы, которыми не дорожим. Мы можем только заворожено следить за временем, глядя на стрелки, неумолимо двигающиеся по циферблату, и иногда у нас мелькает догадка, что что-то в этом есть, что вдруг может открыться окно в другое измерение, и именно через время. Деловые люди, больные болезнью царя Мидаса (все, к чему бы он не прикасался, превращалось в золото) и на время накинули аркан, прикрепив к нему табличку: «Время – деньги». Наверное, поэтому в деловых кругах сейчас стало модно носить дорогие часы, стоящие целого состояния, как показатель успешности, как часть имиджа. Но по сравнению с глубиной времени и его тайной ролью в судьбе человечества, это убогий подход. Обычно, если мы и думаем о времени, то отстраненно: как о чем-то таком вне нас, движущимся то ли по прямой, то ли по кругу, то ли по эллипсу, то ли по кольцу Мебиуса. Но человек, все мы, каждый из нас – тоже время, мыслящая его часть. Река времени течет сквозь нас, как кинопленка через проектор. Наша жизнь – это настоящее, то, что появляется на экране. Возможно, эта река времени течет по кругу, представляя собой кольцо времени, ведь все в нашей жизни повторяется. Как бы там ни было, время зависит от нас, раз мы – часть его. Значит человек – это ключ ко времени, к его реке, текущей сквозь нас. Этот ключ можно поворачивать, и время преображается. Помогает этому часослов с его настройками…на Бога, на природу, на храм, на икону, на молитву, на музыку, на другую эпоху, на собственное имя, на родовое древо, на свой родной город, на чудо, на будущее… 

Георгий Дьяченко, историк, уфолог

Видит Бог, я не собирался писать эту книгу, потому что вообще не имел представления о том, что такое часослов. Видел отдельные средневековые картинки братьев Лимбург в книгах и в календарях, что-то в них притягивало. Но и только. Это потом я понял, что в каждой такой картине гениальные братья, выдающиеся мастера эпохи Возрождения, умудрились зашифровать само время. Причем, зашифровать не магическими формулами, как средневековые алхимики, а красками, линиями, расстояниями между объемами. После многолетнего погружения в искусство и в народное творчество, после двадцати лет изучения аномальных явлений за время работы в журнале «Природа и человек», мне хотелось открыть философский камень, как алхимику, то есть поймать какую-то формулу творчества и волшебства, чтоб сквозь нее посмотреть на жизнь как через магический кристалл. И когда этой формулой, этим кристаллом оказался обряд, волшебный элемент времени, то есть одни и те же повторяющиеся действия, размеренные, как движение маятника в часах, я стал именно сквозь механизм обряда рассматривать все явления: историю, искусство, аномалии. Возник замысел книги именно с таким названием — «Магический кристалл». В ней мне хотелось в самых разных аномальных явлениях, с которыми сталкивался, рассмотреть обряд, как движущую силу любого явления, его мотор, его причину и процесс, обряд, как повторяющиеся движения рук первобытного человека, вращающего деревянную палочку в куске дерева и ожидающего появление огня. Невероятно интересно, потому что вроде бы на первый взгляд чудо и обычная бытовая жизнь, это разные вещи, находящиеся в разных непересекающихся плоскостях, а на самом деле обряд их объединяет, и самый обычный человек всегда находится рядом с чудом, просто он об этом не подозревает. Другое дело, что ни один обряд не расписан по деталям и по минутам, потому здесь нет и не может быть рецептов на все случаи жизни. Обряд – живая структура и зависит от многого: самочувствия, уровня подготовки и настроения проводящего обряд человека, состояния окружающей среды (наэлектризованность, намагниченность и так далее), погоды и массы других факторов. Поэтому один и тот же обряд, скажем, вызов дождя, каждый раз может чем-то отличаться от предыдущего… Потихоньку подбирая материалы для книги «Магический кристалл», я параллельно со своим другом художником Юрием Сергеевым выстраивал круг времени или годовой календарь природы – другой свой замысел, параллельный «Магическому кристаллу», подход к обряду со стороны природы, где каждое время года повторяется, то есть заключено в круг, и каждый месяц повторяется, и все живые существа повторяют свои действия, будь то еда, учеба, ухаживание, строительство дома, рождение, смерть…. Таким образом, мы с художником обсуждали каждый месяц года – например, январь, февраль, март – вслух осмысливали его, рассматривали его особенности, его тайные движущие механизмы, потом он писал картину, а я писал текст. И вот, говоря об особенностях февраля, мы искали какие-то вечные действия-движения-жесты людей, характерные именно для этого времени. И в один прекрасный момент, не помню уже, у кого из нас, возникла мысль — по знакомой и знаменитой картинке братьев Лимбург найти средневековый календарь и там посмотреть эти самые действия-движения-жесты, то есть артефакты или факты, ставшие феноменами. Поиски привели к «великолепному часослову герцога Беррийского» (он так и назывался, потому что был еще другой часослов, попроще – «прекрасный часослов герцога Беррийского»). Большую часть картин-миниатюр в нем написали знаменитые художники братья Жан, Поль и Эрман Лимбург. Оказалось, что в каждой картине, посвященной тому или другому месяцу, братьям удалось поймать нечто почти неуловимое — движения людей в данное время года, как некий вечный образ. На него стоит взглянуть, и ты как бы мгновенно оказываешься в ином измерении. Даже не только в другом времени года, но и в другой эпохе. Это все равно, как оказаться у дороги – реки времени, вдоль которой месяцы расставлены как вехи. Или это движение по кругу на гигантском циферблате, где каждый час – это месяц года. Разгадывание загадок содержания потянуло за собой и интерес к названию самой книги. Оказалось, что и сам часослов, то есть книга часов, это тоже некий волшебный механизм Средневековья, в котором роль обряда выполняет время, точнее привязка ко времени всех описываемых и изображенных событий. Особенно важная главная привязка – годовой календарь, в котором в природный ландшафт органично вписывались действия человека, то есть хозяина часослова и его окружения. Вписал себя в циферблат природы, и прикоснулся к вечности. Часослов, как во времена Древнего Египта, загадочная Книга мертвых, настраивал на высокое, включал духовные каналы, побуждал помнить о заповедях, о том, что есть высший суд, на котором рано или поздно придется отвечать за все то, что хочется утаить. Тем более странно, что часослов, этот инструмент воздействия на жизнь, своего рода пульт управления, уже через сто лет после появления книгопечатания был незаслуженно забыт. Таким образом, часослов и показался мне тем самым философским камнем, который достоин того, чтобы его возродить, попытаться его разгадать и получить ключ к тайнам жизни. Не случайно есть такая русская пословица «На всякий час ума не напасешься». То есть нельзя серьезно и глубоко думать и о том и о другом и о третьем. Надо выделять главное в жизни, привязывать ум ко времени, к часам. Это и помогает делать часослов. Достаточно просто открывать его время от времени и просматривать. Ведь взгляд на картинку и сопровождающие ее слова – это и есть настройка на данное событие и данное время, хотим мы того или нет. Потому что человек – приемник и принимает через образы и слова любое время. А в часослове талант художников и лучшие отобранные тексты (Евангелие, псалмы, молитвы, мудрые мысли) усиливают эту настройку, делают ее точной и чистой. Так же как и природный часослов, где тщательно отбирались характерные приметы каждого месяца, его особенности. Неожиданно, как открытие, мне вдруг ударило в голову, что привязка к часам возвращает нам первичные настройки, как кнопка recet в компьютере или в электронном словаре-переводчике возвращает заводские настройки. Нам это тоже необходимо, потому что отчуждение от природы, которое порождает город и все искусственное в нем, сбивает нам все естественные настройки. И мы уже не так видим, не так слышим, не так обоняем, не так чувствуем вкус, не так прикасаемся. И потому не так живем. К тому же часослов для его хозяина – это не только настройки, но и книга о его жизни, потому что все, что он туда собирает (историю рода, семьи, месяцеслов года с картинками жизни, молитвы, псалмы, выписки из Евангелия, жития святых, мудрые мысли), это лучшее, отобранное им же самим. И просматривание часослова – это постоянный обзор себя, собственной жизни, своих вкусов, то есть постоянное прикосновение к себе, к своей сути, которая, как многослойный кокон, закрыта от нас всякими наслоениями. Именно из-за этой многослойности мы долгое время просто живем и никак не можем определиться, найти главное дело своей жизни, которое бы и стало нашим предназначеньем. Некоторые находят себя уже в зрелые годы, а кто-то и вообще не находит себя, прожив сносную, но по его собственным меркам «пустую и чужую жизнь». Для меня, не знаю, почему, тема предназначения всегда была самой волнующей, самой животрепещущей. С юности меня волновал вопрос «зачем мы живем, зачем живет каждый человек, каждый из нас?». И это в общении с людьми было мучительно и даже трагично, потому что многих этот вопрос смущает, они почти боятся его и не хотят на него отвечать. Может, от непривычки подниматься мыслью в такой холодный космос… Такой настрой на нечто изначальное трагичен для обыденной жизни, особенно в личном плане. Мне, например, в юные годы в отношениях с девушками было всегда трудно, потому что хотелось понять их суть, вместе нащупывать эту суть, чтобы угадать предназначение. Это вызывало напряжение, скуку, настороженность, желание защищаться и даже раздражение: «С какой стати я должна работать на какой-то там свой потенциал, о котором я ничего не знаю? Чего тебе вообще от меня надо?» Так что недописанная книга «Магический кристалл» была отложена до поры до времени, а ее место на моем рабочем столе занял «Часослов бытия». Его тема, как и тема любого аномального явления, и тема обряда, связана со временем, с цикличностью, с циферблатом, с движением по кругу. Но, если обрядом все-таки занимаются этнографы, то часословом, как это ни странно, – никто. Это тоже подогрело мой интерес. И я решил, что «Магический кристалл» никуда не убежит, а вот возродить интерес к часословам, дабы восстановить вкус к глубине нашей жизни, замедлить ее, есть смысл и как можно скорее. Тем более, что вот это самое «замедлить скорость жизни» становится с каждым годом все актуальнее. Наша жизнь ускоряется, и это заметно уже даже и не ученому, а любому человеку. Мы видим по праздникам (Новый год, масленица, 8 марта, дни рождения), как быстро они повторяются. Кажется, только проводили старый год и встретили Новый, а год уже снова на исходе. В этом не было бы ничего страшного, если бы ускорение жизни не сбивало у каждого из нас естественные природные настройки восприятия: зрение, слух, обоняние, осязание, вкус. Они искажаются, и человек с возрастом перестает быть тем идеально настроенным на мир приемником, каким рождается, перестает получать от простых радостей жизни удовольствие. Его не радует уже улыбка, чья-то готовность помочь, чья-то просьба о помощи, явления природы, растения, деревья, насекомые, птицы, рыбы, животные. Его не радуют уже люди. Почему? Потому что он – игла на все быстрее вращающейся пластинке жизни. И все, что может радовать – для него угроза этому скоростному движению, опасность притормозить. Иначе говоря, скорость жизни — это дьявольский наркотик, на который человечество, толкаемое научно-техническим прогрессом, незаметно для себя село и начало отбрасывать все, что этой скорости мешает: обряды, традиции, обычаи, этикет, библейские заповеди. Ускорение нашей жизни сейчас уже охватывает все сферы, в том числе духовные, даже церковь, где столетиями шло сокращение часов молитв. И именно сейчас это стали замечать рядовые священники, например, настоятель храма преподобного Агапита Печерского в Киеве протоирей Андрей Ткачев, который выложил в Интернете свои размышления об этом под названием «День с часословом». «Большинство из нас, — пишет он, — видело часовни, которые название свое получили от особого молитвенного чина – часов, охватывающих собою суточный круг. Но вот что любопытно: часовни мы видели, почему они так называются, знаем, а вот чтобы читались в часовнях эти самые часы, не видели. Не видели, потому что часы в часовнях не читаются. Мне неведомы причины этого недоразумения и его исторические корни. Но то, что это (нечтение часов в часовнях) не что иное, как болезненная странность без того больной жизни нашей, это мне ясно». И с целью ощутить молитвенное движение суточного круга отец Андрей решил провести эксперимент – читать в течение суток все богослужебные часы, которые полагаются. В итоге он пришел к выводу, что «жизнь, родившая наши богослужебные чины, и жизнь, которую мы ведем, относятся друг к другу, как чаша воды из горного ручья и стакан хлорированной воды из крана». Почему, потому что часы, которые в церковных часословах привязаны к молитвам, очень важные – это разные события жизни Христа. И каждая молитва, привязанная именно к своему часу, — своего рода очистительный духовный фильтр. Например, в шестой час Христос был ко кресту пригвожден, и молитвы шестого часа напоминают об этом. А, если эти молитвы сокращены, и мы их в шестой час пропускаем, значит, иными словами, это все равно, что в фильтре нет целого очистительного диска. Понимая, что время не остановишь и современного человека не вернешь на тысячу и более лет назад, отец Андрей предлагает «пожертвовать хотя бы один день жизни на то, чтобы провести его в молитвах строго по Часослову; в молитвах, произносимых в то самое время, для которого эти молитвы предназначены. То, что отец Андрей прав, подтвердило много откликов. Например, такой: «Полностью согласен! Чтение часов и Евангелия, если они постоянные, вводят человека в постижение многих вещей и смыслов, дают шанс на обретение неложного пути и освобождения от ненужных дел греха и страстей…» Или такой: «Очень здорово подмечено наше современное духовное состояние — выбрать крутой подъем в горы к хрустальному источнику или просто открыть кран с хлорированной водой…» А к чему может привести ускоряющееся вращение пластинки нашей жизни? Либо игла слетит, либо сорвется пластинка, либо взорвется вращающий ее мотор. О чем говорить, если на скорости евозможно рассмотреть цветок, стрекозу, капельку воды на травинке. То есть красоту, которая вызывает наше удивление и уважение к Творцу. Красоту на скорости не рассмотришь. Какое-то время в юности я так был потрясен этим открытием для себя все ускоряющейся жизни, что стал писать на эту тему стихи. Например, такое…

«Все вверх и вверх, как свод огромной чаши,

Небесный свод уходит надо мной. 

Мы на площадке времени все пляшем, 

Все вместе на площадке, на одной. 

Что заставляет нас так торопиться, 

Дыша, жуя, общаясь на ходу? 

Или боимся, может быть, свалиться 

С вращаемой площадки в пустоту? 

Не потому ль покой нам не дается, 

Что вне движенья торжествует тьма? 

Как видно этот танец не прервется,

Пока площадка вертится сама… 

Земля – в одну, а мы – в другую, тени, 

Бегущие от бессердечной тьмы… 

Как будто равновесие вращений 

Поддерживать рождаемся все мы!?!»

Это была слабая попытка объяснить все больше ускоряющуюся жизнь. Сейчас, когда я понимаю причину этого ускорения иначе, когда вижу, что это уже не просто философская проблема, а жизненно важная (ведь ускорение уничтожает все привычные нам ценности), надо что-то делать, надо находить возможность замедлять жизнь. Не случайно все значительные события нашей жизни замедляют ее: рождение, похороны, чествование, ухаживание, встречи, расставания, посещение храма, общение с природой…Значит и часослов, как сборник значительных событий и явлений, может замедлять нашу жизнь, то есть углублять ее, делать более значительной. Почему мы начинаем ценить жизнь, когда она заканчивается? Потому что уже знаем ей цену и знаем ей меру. Мы ценим то, чему знаем меру. Часослов в этом смысле как стакан с рисками-делениями, каждое – мера. И, открывая часослов, мы прикасаемся ко времени своей жизни, укрепляя в себе чувство меры. А, когда измеряешь жизнь, то начинаешь ее ценить. Как говорят: «Тот уважает хлеб, кто знает ему цену».

По вопросам приобретения книги обращаться по адресу german155@mail.ru

Сайт Германа Арутюнова http://xn—-7sbbibm3cjckpf0an0o.xn--p1ai/